Воробьиная сила
Шрифт:
Для обычного человека исследование артефакта являлось очень сложной вещью. Всегда мешали материалы, наслоения энергетических структур и изменения магических метрик. Регулярными были также случаи, когда маги намеренно усложняли схемы, чтобы затруднить их изучение. Если применить земные аналоги, то это походило на попытку скопировать сложный электронный прибор, типа компьютера. Причём, препарировать все эти микрочипы приходилось во время работы устройства.
Но, благодаря обновлённому разуму, я справился с лёгкостью, которая удивила даже меня самого. Меняя режимы и физический угол сканирования, я умудрился построить неплохую модель содержащихся в веществе магических схем, а потом выделить отдельные структурные участки. Кто бы ни создавал этот «сахар», он был одновременно безумным и гениальным. Странные
Эти магические структуры не совпадали ни с одной из известных систем и школ мира Итшес. Они имели вид, который я за неимением лучшего слова назвал бы органическим и инопланетным. И именно эта инопланетность давала превосходный намёк, кто же стоял за их созданием. Это мог быть только я сам — вернее, моё тело, движимое приступами воробьиного безумия.
— Не могу до конца понять, что делает эта штука, — сказала Кенира. — Всё настолько странное и дикое.
— Смотри сама, — ответил я, создавая иллюзию с отдельными элементами структурных групп. — По сути это эликсир. Вот эти четыре блока отвечают за интеграцию с магией жертвы, подпитываются от её элир. Вот тут идёт атака на внутренние железы, усиливается выработка отдельных гормонов. А вот тут — работа с разумом. Смотри, в самих чарах нет никаких поведенческих программ, они убирают лишь моральные запреты.
— То есть ты всё сделал из-за этого порошка? — мрачно спросила Мирена. — И без него бы ничего не было?
— Совершенно верно, — подтвердил я. — Но, конечно, это меня никак не оправдывает.
Лицо Мирены скривилось в гримасе злости. Воздух загустел, в помещении стало темнее, а на плечи навалилась неподъёмная тяжесть.
— Я ждала, — почти прошипела Мирена. — Не только делала тысячи намёков, но и несколько раз говорила почти в открытую. Я разве что не садилась тебе на лицо или не ложилась, раздвинув ноги. Мне казалось, что тебе нравлюсь, но ты меня всё равно отвергал. Я думала, что, возможно, я не совсем в твоём вкусе, может тебя отвращает то, через что мне пришлось пройти, и ты испытываешь брезгливость. Возможно, тебя пугает собственный возраст, и ты почему-то считаешь себя недостойным. Когда ты завершил ритуал, когда почти в открытую выразил желание, у меня появилась надежда. А потом ты сделал то, что сделал, и мне показалось, что ты просто проявил толику решимости. И пусть всё вышло очень неожиданно и немного резковато, как на мой вкус, но мне было очень хорошо. Намного лучше, чем когда-либо в моей жизни, хотя, конечно, примеры для сравнения у меня ещё те. И ты хочешь сказать, что всё дело в каком-то сраном порошке, что без пригоршни наркотика ты бы продолжал меня игнорировать и дальше? В чём дело, Ули? Что же со мной не так? Я так сильно тебе не нравлюсь?
Давление магии Мирены настолько возросло, что мне стало тяжело дышать.
— Ты прекрасна, Мирена, — ответив я твёрдо. — Прекрасна и желанна. Твои лицо и фигура сводят меня с ума с того момента, как я впервые увидел тебя после исцеления. Проклятье, ты настолько красива, что способна соблазнить хоть мужчину, хоть женщину, хоть каменную статую!
— Но не тебя, — опустила голову она. — Значит, дело в моём характере?
— О, с этим у тебя тоже более чем в порядке! — горячо возразил я. — Ты смелая, сильная, весёлая, умная и упорная. Тебя не сломили такие испытания, которые сокрушили бы любого сильного духом человека. Если бы мне предложили назвать идеальную женщину, ты бы шла сразу после госпожи Ирулин и твоей дочери, которые в моей душе делят первое место.
— Но? — требовательно спросила она.
— Никаких «но», — ответил я. — Не буду говорить, что сдерживался из-за любви к жене — Кенира
— Ты не просто какой-то мужчина, Ули, — сказала Мирена. — Ты человек, который спас мою дочь, вытянул нас обоих из бесконечной тьмы. Ты исполнил каждое наше желание, сколь бы безумным оно ни было. Ты всегда был сильным, пусть и не всегда физически, решительным, умным и изобретательным. Не было ничего в этом мире, что бы ты не смог совершить. Я люблю Незель, она свет моей души, но даже её я встретила, благодаря тебе. Говоришь, старый и уродливый? Я намного старше тебя, да и выглядел ты симпатичным даже тогда. Я не испытываю отвращения от мыслей о постели с мужчиной, вовсе наоборот, просто у меня очень плохо с доверием. Но ты… Кому я могу доверять в этом мире, как не тебе?
— И я это доверие предал, — ответил я. — Накинулся на тебя, словно животное. Принудил. Взял силой.
Мирена посмотрела на меня внимательным взглядом и покачала головой. О богиня, как же грозен был её вид, и как же она была красива!
— Силой? — спросила Мирена низким голосом. — Ты думаешь, что меня кто-то смог бы к чему-то принудить, если бы я этого не хотела? Что бы мне помешало сделать вот так?
Её пальцы сомкнулись на краю столешницы и сжались. Брызнула каменная крошка и большой обломок оказался в её руке. Она сжала руку ещё больше и на пол посыпались куски камня.
— … или вот так? — продолжила Мирена.
Она вытянула руку в сторону стены, и поток сырой силы ударил в стену, проламывая её, словно огромным тараном, вываливая наружу крошево камней. В помещение с улицы хлынул холодный ветер.
— … или даже так? — каменные края пролома начали нагреваться, раскалившись докрасна и стекая потоками лавы. В кухне стало очень жарко.
— Мам, хватит! — сказала Кенира. — Мне кажется, что твою мысль он уже уловил.
Мирена вздохнула и отвернулась, уставившись куда-то в пространство. Управляющая система, получив сведения о повреждениях, принялась их заращивать. Каменные обломки на полу поднялись в воздух и полетели к столешнице, по пути превращаясь в капли и заполняя выломанную часть. Пролом в стене также стал уменьшаться, пока окончательно не исчез, оставив за собой только пятно серого камня, окружённое почерневшими и до сих пор тлеющими обоями.
Я заворожённо наблюдал за этим зрелищем, пока в голове крутилась одна-единственная мысль: «Как же выбираться из положения, в которое я себя загнал?» К счастью, один раз ответ на этот вопрос я уже находил. Решительно встав и подойдя к Мирене, я схватил её и, преодолевая сопротивление, заключил в объятия. Её тело было напряжено, но я прекрасно осознавал, какая сила скрывается в этой стройной фигуре, так что воспринял это, словно обиженно надутые губки. И в эти самые губки я немедленно впился поцелуем. Мирена крепко поджала рот, не отвечая на поцелуй. И в другое время я бы отступил, но не сейчас.
— Мирена, ты восхитительна и желанна, а я был полным дураком, — сказал я, отстранившись и глядя ей в глаза. — Пусть всё произошло под действием наркотиков, но мне с тобой было очень хорошо, и я хочу, чтобы точно так же хорошо было тебе. Чтобы ты ни говорила, но я всё равно виноват. Виноват, что слушал тебя, но не слышал, виноват, что позволил своим заблуждениям застлать мне глаза, тем самым тебя обидев. Но если я как-то могу всё исправить, то приложу для этого любые усилия!
Вновь наклонившись, я осторожно коснулся губами её губ. И на этот раз она ответила на поцелуй. Прошло несколько секунд, и мы уже страстно исступлённо целовались. Мои руки проникли под её халат и опустились на ягодицы, а её пышные полушария прижались к моей груди.
Кенира засмеялась, подошла к маме и обняла её сзади. Я оторвался от губ Мирены и поцеловал её дочь.
— Может покинем эту маленькую кухню и пойдём в спальню на огромную кровать? — спросила Кенира, хитро улыбаясь.
Я обижено засопел — не уловить намёк было сложно.
— Пойдём, — согласилась Мирена. — Но надо спрятать банку, пока эта крошечная проблема не превратилась в очень большие неприятности.