Ворон из пустого гроба
Шрифт:
Губы Кодзару задрожали, будто он собирался заплакать. Он поднялся на подгибающихся ногах и хотел что-то сказать, как вдруг ветки глицинии, покрывшие сломанную дверь, под действием страшной силы разлетелись на куски, а в щели что-то блеснуло.
– Ваше Высочество!
Сумио и Юкия мгновенно бросились вперед, но выпущенная из лука стрела полетела не в хозяина, а воткнулась в спину Кодзару. Тот удивленно перевел глаза с наконечника стрелы в своей груди на молодого господина. И улыбнулся.
– Прощай.
Больше ждать нельзя. Раздались гневные голоса обезьян, зеленые ветви на двери все больше и больше
Молодой господин прикоснулся рукой к воротам, и те легко открылись. Следом за хозяином все проскользнули туда и втащили останки истинного Золотого Ворона. Подлетел Юкия с Харумой на спине, а Сигэмару с Тихаей, убедившись, что все прошли, с двух сторон надавили на створки и закрыли ход. Молодой господин запер ворота, и шум, отделенный от них толщиной всего одной доски, внезапно прекратился.
Некоторое время слышалось лишь неровное дыхание. Никто ничего не говорил.
– Мы что, сумели вернуться в Ямаути? – нерешительно спросил Сигэмару, и ему ответил Сумио, вытирая пот.
– Да. Похоже на то.
В круглой комнате стояли каменные гробы. Из них вытекала прозрачная вода. Издалека доносились удивленные голоса священников, заметивших пришельцев. Сумио серьезно объяснил всем, куда они попали.
– Это запретные ворота.
– Странно. Здесь Кодзару. Ты только что пришел? – В голосе звучал смех. – Все еще не понимаешь нас? Хочешь сладенького?
Возможно, он сказал это, просто чтобы позабавиться. Но вообще-то, он действительно отнесся ко мне ласково. Как все вокруг и говорили, на свете есть не только злые люди.
Он красив, я не хочу ненавидеть его. Поэтому нужно сделать то, что я могу, вот и все.
Приятный сон прервался.
Когда он пришел в себя, кругом сладко пахло цветами глицинии и его кровью. Боли он не чувствовал. Было просто ужасно холодно. На него смотрел его дорогой старейшина, о котором он так волновался, но которого все-таки предал: так получилось.
– Ах, что же ты натворил. Пожалуй, еще рановато.
В глазах темнело, хотя голос звучал четко.
– Впрочем, теперь нет необходимости ломать ворота. Тут я тебе благодарен. Пожалуй, когда придет время, можно открыть их как положено.
Он чувствовал, как изо рта льется кровь, и выдавил:
– Пожалуйста, не надо. Из-за того, что вы ели людей, все только стали глупее. Так не только ятагарасу, но и мы…
– И что? Мы прекрасно это знаем.
– Пожалуйста, подумайте еще раз. Пожалуйста, прошу вас…
Он не знал, слышат ли его голос. Однако старейшина обезьян, которого он так любил и уважал, похоже, вовсе не собирался отозваться на его мольбу.
– Ох, жду не дождусь Золотого Ворона. Совсем немного осталось. Потерпи чуть-чуть, и я сам приду к тебе.
Старейшина весело говорил что-то, будто сам себе. Голос его постепенно удалялся.
– Прошу вас…
Очень холодно. А потом его сознание просто выключилось.
После новости о том, что в глубине горы Тюо, да еще и за запретными воротами, жили обезьяны, во дворце начался
Великолепная белая накидка, расшитая золотыми нитями, украшенный золотом и жемчугами головной убор. Скудные сухие останки, облаченные в великолепные одеяния, вызывали не сострадание, а смех. Однако свидетелями стали немногие.
Конечно, о церемонии погребения знала вся страна, но из аристократов пришли только двое: молодой господин и Нацука. Не явились ни правитель, ни его супруга, ни министры четырех домов, поэтому перед запретными воротами царила тишина.
Под торжественные молитвословия, обращенные к Ямагами, жрецы уложили останки на подобающее место. Пустой гроб наконец-то обрел хозяина. Спустя почти сто лет предыдущий истинный Золотой Ворон, Нарицухико, вернулся в Ямаути. Гроб поставили рядом с воротами Кин-мон, и из деревянного ящика тут же полилась вода.
Убедившись, что запоздавшие на сто лет ритуалы наконец завершены, Юкия посмотрел в лицо хозяину, но, как обычно, не смог понять, о чем тот думает. Когда наследник покачал головой, паж понял, что изменений в его памяти почти не произошло.
– Нарицухико хотел, чтобы Его Светлость советник Эйдзю убежал, – бросил молодой господин Юкии, вернувшись в Сёёгу после церемонии. – Он знал, что просто запереть ворота на ключ будет недостаточно. Решив, что не сумеет спасти ятагарасу от той угрозы, что находилась за воротами, он позволил уйти Эйдзю, а сам остался, чтобы запечатать вход. Вот только…
Молодой господин отвел взгляд.
– Я не знаю самого главного: почему так произошло.
Он закрыл лицо руками. Кажется, крохи вернувшейся памяти о прошлом терзали его больше, чем ее полное отсутствие. Юкии было тяжело, потому что он ничем не мог помочь хозяину, но бессильным себя ощущал не только он: никто ничего не мог сделать.
– Угрозой за запретными воротами были обезьяны?
– Я не знаю…
Чего же так боялся тот Золотой Ворон? От чего пытался убежать?
Лепестки цветов персика, сорванные теплым ветерком, плясали в пепельно-сером небе. В клубящихся черных облаках поблескивали голубовато-белые вспышки, а землю время от времени встряхивали раскаты грома.
Весенняя гроза. Дождь еще не начался. Смешная какая-то буря. Юкия вспомнил ясный день, когда он впервые прибыл в Кэйсоин, и уставился в небо через решетчатое окно.
Сразу после погребения прежнего истинного Золотого Ворона прошла церемония окончания Кэйсоин, и гораздо скромнее, чем предполагалось изначально. Ее проводили в большом зале академии. В первом ряду сидели молодой господин, Нацука, директор, а Рокон, Сумио и Акэру расположились за ними. Кроме Сэйкэна и Касина, которые обучали выпускников, пришли и другие наставники.