Ворон на дереве

Власов Владимир Г.

11

Новенький опять замолчал, уныло опустив голову.

– Так значит, до сих пор убийцу еще не нашли?
– нетерпеливо заерзала на стуле Елизавета Вторая.

Новенький не успел ответить. В это время в холле появился главный врач психлечебницы и увел Новенького с собой.

–

Как только освободитесь, приходите сюда,- крикнула ему вслед Елизавета Вторая,- мы будем вас ждать, вы сегодня же должны досказать до конца вашу историю.

После ухода Новенького все трое судили и рядили по-своему, стараясь разобраться в этом запутанном деле. Но никто ничего путного так и не высказал.

Часть вторая

ПРАВОСУДИЕ

«Подвиг воли и духовной стойкости должен оставаться тайным, бессловесным. Едва человек заговорит о нем, начинает им похваляться, как подвиг теряет смысл, кажется смешным и даже жалким».

Итало Кальвино. «Барон на дереве»

1

Главный врач привел Новенького к себе в кабинет и плотно закрыл за собой дверь. Устроившись за столом, он предложил пациенту сесть на стул.

– Все мы психически больные,- начал он разговор без всяких преамбул,- потому что живем в такое время.

– Но...- попытался сказать Новенький.

– Молчите, молчите,- жестом остановил его врач.- Не возражайте мне. Это безумный век сделал всех сумасшедшими, потому что вокруг нас долгое время носились заразные вирусы - бредовые идеи.

Новенький обалдело смотрел на врача, ничего не понимая, и нервно тер пальцами переносицу.

– Несмотря на то, что мы все такие не похожие друг на друга, можно сказать, неповторимые, и наличествуем в этом мире в единственном экземпляре, все же что-то нас объединяет и делает нас похожими. Возможно, что мы все - продукт общественного сумасшествия. Я заметил, что вы человек умный, и думаю, меня поймете. Не удивляйтесь ничему и приготовьтесь остаться здесь надолго.

– Но я совсем не сумасшедший,- не выдержав, воскликнул Новенький.

– Это неважно.

– Как неважно?
– возмутился пациент.

Врач окинул Новенького сочувственным взглядом и продолжил:

– Видите ли, в нашем безумном мире для любого человека существует опасность самоуничтожения. Здесь же вы будете пребывать всегда в состоянии

спокойствия и безопасности.

– Но мне не нужны ни спокойствие, ни безопасность. Я - свободный человек.

– Это вам только кажется.

– Но как вы меня сможете удержать, если я захочу быть расстрелянным?

Врач посмотрел на своего пациента испытывающим взглядом и тихо молвил:

– Я вас уважаю. И позвольте мне с вами оставаться до конца порядочным и откровенным. Убийцу они не найдут.

– Это я знаю,- ответил Новенький,- поэтому и хочу, чтобы меня расстреляли.

– Они вас не могут расстрелять, потому что вы никого не убивали. Извините меня, но я ничего не могу для вас сделать, медицинское заключение о полной вашей невменяемости мной уже подписано.

У Новенького бессильно опустились плечи, и он еле слышным голосом спросил:

– И надолго я у вас останусь?

– Боюсь, что навсегда.

На какое-то мгновение у пациента загорелись в глазах бунтарские искорки, но тут же погасли.

– Ради чего все это?
– тихо спросил он, опустив голову.

– Ради поддержания общественного спокойствия, говорят они, но мы ведь с вами знаем, что это не так.

– И нельзя никак бороться?

Врач задумался, затем, указав пальцем на окно, сказал:

– Если вы можете сломать эти решетки, то бегите.

– Но вас, доктор, что вас-то держит в этой клетке?

– Больные,- ответил врач, посмотрев пациенту в глаза.- Вы же не хотели бы, чтобы на моем месте был другой.

– По правде говоря, не очень,- признался пациент.

– Мне тоже с вами хорошо,- подумав, молвил врач,- хотя бы с вами я остаюсь человеком.

– И все же как-то, наверное, можно бороться с ними.

– Можно,- кивнул головой врач,- но для этого нужны, по крайней мере, три вещи: наше желание, время и здравый смысл.

Через некоторое время врач и пациент расстались, дружески пожав друг другу руки.

2

– Что вам сказал врач?
– встретила вопросом Новенького Елизавета Вторая в холле.