Воровка чар (Дилогия)
Шрифт:
— Айка,— позвал Рион, как-то неуверенно дергая за рукав.
— Что? — повернулась к парню я.
— Ничего, — он вдруг поднял обе руки.— Ты вроде к травнице собиралась, — чаровник кивнул на избушку, оставшуюся по правую руку. Я ведь и в самом деле чуть не ушла в лес. — Не скажешь, зачем тебе травница?
— Травница?— переспросила я и, подойдя к двери, тихо добавила, — Самой бы еще вспомнить. — Но все-таки подняла руку и постучала.
В доме что-то упало, звякнуло и наверняка разбилось, раздались негромкие, но душевные ругательства, и через
— Ой, — сказала Майана вместо приветствия, перевела взгляд поверх моего плеча на Риона и густо покраснела.— Это… это вы?
Я оглянулась на парня и подтвердила:
— Мы. А ты ждала кого-то другого?
— Не... не знаю, — пробормотала она и посторонилась.— Проходите.
Избушка у травницы оказалась маленькой: сени, да комната, служившая и кухней, и спальней, и рабочим местом. Немного захламлено, но уютно. На полу у стола осколки глиняной чашки, коричневая жидкость медленно впитывалась в темные доски. Пахло травами, горьковатым маслом и ягодами. Запахи словно вернули меня в детство. И желание спрятаться в лесу на миг отступило. Захотелось вернуться домой в Солодки, к неулыбчивым крестьянам, новобрачной Ксанке и ласковым руками бабы Симы.
— Садитесь, господа чаровники, — зажигая свечи, одну за другой, суетилась хозяйка.— Я тут… я сейчас… — она обернулась на широкую кровать, небрежно прикрытую вязаным одеялом, и покраснела еще гуще.
— Мы не увеличивать магическое поголовье пришли, — поспешила успокоить я девушку, но добилась почему-то прямо противоположного эффекта, да еще и Рион закашлялся. — Лучше скажи, ты всех в Волотках знаешь?
— Конечно,— девушка замерла с лучиной в руках, беловатый дым поднимался к потолку.
— Нет ли у кого в родственницах рыжей девушки, — я описала Лиску.— Она могла на некоторое время уезжать, или наоборот сейчас объявиться, нежданно-негаданно свалиться родственникам на голову?
Майана задумалась.
— Нет, не было такого. У нас вообще рыжеволосых нет.
Причин не верить травнице не было, но вот беда — я была уверена, что Лиска в деревне. Значит, она скрывается. Интересно, зачем? Почти так же интересно, как и у кого?
Я немного помялась, не зная, что еще спросить.
— Это все, что ты хотела узнать? — подняв брови, спросил Рион и попенял, словно маленькой:— Айка, Айка…
Это должно было разозлить меня, но не разозлило. Зато снова потянуло в лес, такой темный и такой тихий, где под еловыми лапами всегда прохладно и если затаиться, охотник может пройти в шаге от твоих лап и ничего не заметить.
Чувство опасности накатило внезапно, только что ничего не было, а через миг…
«Бежать!» — стучала в голове мысль:— «Немедленно!»
— Айка, — осторожно позвал Рион.
— Надо идти, — сглотнув, проговорила я, удивляясь, как непривычно низко звучит мой голос, будто после простуды. Майана испуганно перевела взгляд с меня на Риона. — Надо, — еще уверенней повторила я и бросилась вон из избы.
—
Вместо ответа я дернула головой и пошла, почти побежала по лесной тропе… Нет, не по ней, я побежала к лесу.
— Эол, что же это, — за спиной запричитала травница.
— Айка, — в третий раз крикнул ученик мага, нагнал и схватил меня за руку, заставляя развернуться. Заставляя отвернуться от спасительной тени леса.
Рион не понимал. Никто не понимал, даже я.
Не знаю, чем бы все закончилось, вряд ли бы чем хорошим. Парень перехватил мои руки, не давая вырваться. Он что-то говорил или даже кричал, травница бестолково скакала рядом. Я вырывалась и, кажется, шипела…
Они не понимали. Что-то назревало вокруг, что-то большое и недоброе раздувалось, как пузырь в мыльной воде. Оно заставляло меня скулить и торопиться. Оно заставляло меня бояться. И еще немного удивляться тому, что остальные этого не ощущают, ведь сам воздух пах предчувствием.
А потом оно лопнуло, разлетелось грязными брызгами, которые никто не видел. Разлетелось яростным, захлебывающимся криком. Так выл пес, попавший под тяжелую телегу кузнеца, выл, пока были силы, а из брюха вываливались дымящиеся внутренности. Кузнец свернул ему шею, чтобы только не слышать этой смертной тоски и боли в крике животного.
А здесь в Волотках завыл человек.
Я остановилась, Рион вздрогнул, Майана стала озираться. Крик замолк. И больше не повторялся. Странная будоражащая тревога схлынула, как вода по весне, оставив после себя странное чувство узнавания. Словно все это уже было, жизнь сделала круг и вернулась к началу, повторяя события — деревня, тревога, крик… Сейчас я побегу и найду кого-нибудь мертвым.
Но первым бросился вперед Рион, за ним травница. И я, все еще оглядывающаяся, все еще принюхивающаяся к воздуху, все еще ожидающая… Чего?
Тело лежало возле ограды, за которой начинался яблоневый сад, деревья мягко шевелили листочками, отяжелевшие от плодов ветки, тяжело опирались на забор, роняя к ногам мертвеца спелые плоды.
— Что это? —очумело спросил Рион, останавливаясь.— Кто это?
Вместо ответа Майана упала на колени возле неподвижной женщины. Несчастная совершенно точно была мертва, мне это было ясно и без осмотра, но травница упорно пыталась услышать биение сердца или ощутить толику дыхания.
Тело лежало на боку, голова откинута, глаза закрыты, будто у спящей, вывернутая рука прижата туловищем к земле. Крови нет. Совсем, как тогда…
Девушка бормотала молитву Эолу, одновременно ища на поясе необходимую склянку или кулек со снадобьем. Жаль, лекарства от смерти еще не придумали.
— Она мертва, — сказала я.
Травница вздрогнула, замотала головой, снова шепча что-то и вытирая слезы.
— Ты ее знала? — тихо спросил Рион
— Игнара, — голос Майаны опустился до едва различимого шепота.— Седмицу назад сломала руку, на чердак лазила, оступилась. Я ее лечила… Да примет ее Эол.