Воровские гонки
Шрифт:
Заголовок сразу понравился Жоре Прокудину.
– Во брехуны!
– обиделся он.
– Это же надо так переврать! Софрон, а не Степан! И не...
– Чего замолчал?.. Давай-давай! Долби журналистскую братию! Врут без остановки, а мы глотаем и даже не травимся... Или травимся?
– А что я такого сказал?
– Практически ничего... Кроме более точных данных об авторитетах славного города Горняцка. Так каким ветром вашу кашелку туда занесло?
– Точно кто-то стучал!
– не сдержался Жорики повернул к Барташевскому разгоряченное лицо.
– Топор?
– Людям надо доверять, - манерно поставил
– Никто не стучал, красавчик. Мне стоило немалых трудов засечь, куда вы рванули с песчаных пляжей Черного моря. Вы же, шустряки, билеты купили не в Приморске, а на третьей станции от него,, в горах. Что так?
Жора Прокудин молчал, не в силах вспомнить, почему же они выписали такой зигзаг. Кажется, Топор сказал, что оскорбленные менты будут пасти их на вокзале, и тогда Жанетка предложила ехать в горы на автобусе, а уже оттуда до Горняцка - поездом.
Не отвечая, Жора перевернул еще одну страничку и теперь уже не сдержал улыбки. На плохом газетном фотоснимке шел митинг. Над головами граждан, лица которых были намертво сгублены ретушью, висели лозунги "Верните деньги вкладчиков!", "Директора "Резиновых гвоздей - к ответу!", "Требуем вмешательства мэра города!" Знакомый фасад дворца культуры шахты имени Пролетариата Донбасса нависал над толпой и выглядел умело сделанной декорацией.
– Нехорошо, Жорик, - укорил Барташевский.
– Нельзя отбирать деньги у электората. Они же потом не пойдут к урнам.
В правый кармашек была вбита непомерная газетная вырезка. Заботливые руки Барташевского сложили ее не менее шести раз. Развернув ее и развернув, между прочим, с неохотой, а только потому, что Босс бы все равно потребовал это сделать, Жора Прокудин с удивлением прочел заголовок "Дело Кузнецова" и уже с радостью - авторскую подпись с пометкой под фамилией - "г. Красноярск".
– Я никогда не был в Красноярске, - отрапортовал он голосом победителя.
– Естественно. Это же дальше Алтая...
– Нет, Босс... Но я действительно ни разу не был в Красноярске...
– А фамилия тебе ни о чем не говорит?
– Кузнецов?.. Ну, обычная фамилия... Можно сказать, затертая...
– Это память у тебя затертая! Кузнецов - коммерческий директор из Красноярска , которому мы толкнули технику. Вспомнил?
– Мне это читать?
– поинтересовался Жора, есть ли подобная пытка в планах Барташевского.
– Не нужно. Там слишком много трупов. Я лично не люблю такие тексты... Из-за того, что вы затянули отъезд в Америку, сыщик Рыкова по фамилии Дегтярь безо всякого труда вышел на ложный след. Но его свидание с Кузнецовым могло подарить ему и ниточку верного следа. Я не позволил Кузнецову совершить такую пакость. Правда, боюсь, именно там человек без пальца Дегтярь почувствовал азарт охотника... Да, наверное, именно там. Иначе бы он так не бесился в последние дни...
Следующий разворот фотоальбомчика тоже состоял из газетных вырезок. Небольших, но колких. Заголовок над левой испугал Жору Прокудина.
"Органами правопорядка задержан бывший президент правления банка "Чага". У вкладчиков появилась надежда, что им возвратят украденное".
Странная манера последних лет пересказывать в заголовках содержание текстов могла появиться только от ожидания, что никто больше не
А на правой заметке, точнее, сводке о преступности за неделю в Московской области красным фломастером были подчеркнуты две строчки. В них сухо сообщалось о нападении с целью ограбления на дачу. Событие попало в сводку благодаря убитому охраннику. О связанном ими седом ничего не говорилось. И спрашивать об этом Барташевского не хотелось. Он, конечно же, знал, развязался ли язык у деда, но Жоре Прокудину был неприятен уже сам факт разговора.
Фотоальбом выглядел рентгеном, просветившим его насквозь, до последней косточки. Казалось, что на следующих страничках будет уже не прошлое, а будущее. Барташевский ощущался колдуном-предсказателем, перед которым нет никаких преград. В душе стало черным-черно. Ее будто бы измазали краской с газетных заметок.
– Нашли ваши сокровища?
– бесстрастно спросил Барташевский.
– Какие со...
– Банка "Чага", - прервал он его.
– Сколько там было на кону? Два миллиарда долларов?
– Все-таки Топор раскололся, - понял Жора Прокудин.
– Раньше бы он раскалывался!.. В не в машине перед тем, как идти к Дегтярю... Не наворочали бы столько глупостей!
– Босс, но я серьезно верил, что подниму это дело...
– И ты не знал, что "Чага" играла с билетами "МММ"? Играла по-крупному?
Как кровь из ранки, с болью выдавил Жора Прокудин:
– Откуда?
– А все потому, что ты не при деле!.. Тусуешься сам по себе. Ну, ладно. В Штатах я тебе найду достойное занятие. Тебе что по душе: финансы или маркетинг?
Перевернув еще одну страничку, Жора Прокудин с наслаждением обнаружил чистые листы. Ну вот совершенно чистые листы.
Будущего еще не было. И от сердца отлегло.
Глава шестьдесят седьмая
АМЕРИКА СЛЕЗАМ НЕ ВЕРИТ
У таможенной стойки нью-йоркского аэропорта имени Кеннеди к негру в белоснежной рубашечке со смешными погончиками и при фуражке порывисто подошли еще два негра. На обеих мешком сиделатак хорошо знакомая российскому зрителю по фильмам "Полицейская академия"-один, два, три и так далее синяя форма американского стража закона и порядка.
– Копам улыбайтесь, - со знанием дела пояснил Барташевский и подал пример, выставив на всеобщее обозрение тридцать два своих белоснежных зуба.
Ни Жора Прокудин, ни Жанетка его примеру не последовали. В голове у Жоры все еще переворачивались льдистые странички фотоальбомчика, а Жанетке чудилось, что сон продолжается, и когда они на самом деле прилетят в Нью-Йорк, их встретят не негры, а белые.
Полицейские не ответили улыбкой на улыбку. Пристально изучив голливудские зубы русского гостя, они с холодными масками на лицах приблизились к стойке и на рыкающем американо-английском спросили: