Воровские гонки
Шрифт:
– Чего ты хотел?
– заставил его вздрогнуть чистый голос Волынского.
Его губы будто бы находились у самого уха Прокудина.
– Ты в сторону моря лети!
– раздраженно потребовал юный террорист. Какого ляда ты вдоль берега тянешь?
– Так положено. По инструкции.
– Что положено, на то давно наложено! Ворочай к морю!
Волынский молча утопил левую педаль, и амфибия с легкостью птицы нырнула влево.
– Ты это... не так резко! Разобьемся!
– выхлестнул Жора весь свой животный страх в крик.
– Что за катер тебе нужен?
–
– Маленький такой... Прогулочный... С мотором на корме.
– Вася, - обратился уже к штурману Волынский, - поищи хвостом. Цель малоразмерная. Скорость...
– Какая у них скорость?
– спросил он Жору Прокудина.
– Откуда я знаю?! Если б знал, я б вас не угонял!
– Понятно...
Несмотря на секвестр и желание эмигрировать Вася Карванен был неплохим штурманом. В лейтенантах он еще чуть-чуть зацепил то время, когда "бэшки" летали и даже искали подлодки. Зацепил чуть-чуть, всего на полгода. Но ему хватило этого, чтобы прослыть в полку лучшим штурманом. Возможно, что со временем он бы дорос до флагманского штурмана, но Вася иногда любил забыться в спиртовом дурмане, а потом к тому же пришла эпоха секвестра, и он понял, что флагманским не станет уже никогда.
– Малоразмерных целей - четыре, - считал Карванен обстановку с индикатора.
– Три движутся вдоль берега. Одна - с направлением от берега. Курс... пеленг...
Услышав цифры курса и пеленга, Жора Прокудин вцепился правой рукой в штурвал и, ощутив под пальцами витки шпагата, залитые плотным слоем лака, почему-то представил, что и катер с беглецами он скоро схватит такой же мертвой хваткой. Он еще не знал, как это сделает, но то, что сделает что-нибудь обязательно, знал.
Минут через десять томительного полета, когда никто из троицы не проронил ни слова, первым подал голос Вася Карванен:
– Вижу цель. Слева тридцать...
– Где?!
– попытался привстать Жора Прокудин, но шнур переговорного устройства не дал ему этого сделать.
Волынский снисходительной улыбкой оценил неудачную попытку и показал пальцем в иллюминатор. Он был квадратным, совсем вроде бы не авиационным по жориным представлениям, и он не сразу понял, чего хочет командир.
А когда понял и разглядел на синей-синей пленке моря нечто
белесое и треугольное, с чернотой в вершине треугольничка, то чуть не сорвал с головы шлем.
– Они! Это - они! Снижайся!
Легко оставив позади катерок, Волынский притопил правую педаль и, войдя в разворот, направил "бэшку" на снижение. Он специально не подключался на связь с берегом, потому что представлял, какие слова забьют эфир. Никакой берег выручить его сейчас не мог, а пистолет с черной дыркой выходного отверстия все смотрел и смотрел на его висок.
– Ты проверь, - предложил он Жоре Прокудину.
– Вдруг не твой катер...
– Мой! Мой!
Белое, похожее на семечку, тело катера увеличивалось прямо на глазах. Чернота на его борту увеличивалась тоже, и чем быстрее это происходило, тем все сильнее становилось в душе Прокудина самоощущение миллиардера. Будто бы это увеличение
– Двое!
– вдруг заметил он, что в катере только двое пассажиров. Двое!.. Где третий?!
Волынский совершенно не понял вопроса. Одновременно он должен был удерживать в поле зрения восемнадцать указателей на щитке, и среди этих горящих зеленым фосфором указателей не было ни одного второстепенного.
– Ниже не могу, - испугал Волынского высотомер.
– Надо скорость сбрасывать.
– Так сбрось!
– Тогда сядем на воду.
– Никакой воды! Лети!
– Мы можем и по воде за ними. У "бэшки" фюзеляж типа лодки...
– Типа чего?
– опять услышал блатное словечко Жора Прокудин и все-таки разглядел людей на пронесшемся на встречном курсе катере.
– Их все-таки двое: охранник и малыш!.. Где Гвидонов?! А?!
– Еще раз идти на разворот?
– недовольно спросил Волынский.
– Да! Да! Да! Однозначно!
Любимое слово Топора почему-то сильнее всего подходило к моменту.
– Догони его сзади! Не сбоку, а сзади!
– потребовал Жора от летчика. Чтоб мы над ними зависли!
– У меня не вертолет, - мрачно пошутил Волынский.
– Будешь болтать - пристрелю!
– А дальше рулить сам будешь?
– Штурмана посажу!
– Он не умеет. Мог только Коробов, мой помощник.
– Это идейный такой?
Волынский не стал комментировать. Он уже несколько раз подготавливал себя к тому, чтобы выбить пистолет из рук террориста. На земле мешал Вася Карванен, в воздухе - ручки отката сидений. Они сдерживали любое резкое движение в сторону соседа. Но Волынский терпеливо ждал. Он не верил, что бандит не ошибется. Уже дважды террорист слишком долго смотрел в иллюминатор, и это вполне могло произойти в третий раз. Только одно занозой сидело в сердце: каждый такой момент казался удобным для нападения лишь тогда, когда он заканчивался.
– Еще ниже можешь?
– мельком взглянув на приближающуюся корму катера, спросил Жора Прокудин.
– Нет, - зло ответил Волынский, хотя вполне мог снизиться еще на десяток метров.
– Покачай им крыльями. Пусть остановятся.
Волынский даже и не подумал выполнить приказ. Он решил сразу после пролета над катером резко снизиться и сесть на море так, чтобы получился подскок. Он-то знал, как нужно сгруппироваться, чтобы не врезаться головой в борт, а террористу такого удара хватило бы для минутной потери сознания.
– Помахай!
– в истерике вырвал из себя крик Жора Прокудин, и тут же в самолете где-то внизу и чуть впереди произошло что-то странное.
Голый Вася Карванен сделал слишком резкое движение, вскинул руку, и она быстро стала темнеть.
– Что у тебя?
– заметил черноту Волынский.
– Они выстрелили!
– Попытался встать и выбраться со своего тесного места Вася.
– Рука! Пуля попала в ладонь! И - стекла! Они разбили иллюминатор! Здесь свистит! Здесь...
– Ты видишь, какие они звери!
– обрадовался Жора Прокудин.
– Ты видишь, командир?!