Воровские гонки
Шрифт:
Он всего раз видел перестрелку возле пляжа, но ему хватило этого зрелища, чтобы раз и навсегда потерять интерес к американским кровопускательным боевикам.
– Погоди, - остановил его руку на рычаге Топор.
– Там - Жорик...
– А мне это... все равно, кто там...
Оранжевая "Волга", взбив тучу желтой пыли, задом пролетела пять-шесть метров, таксист воткнул рычаг на первую скорость, и в этот момент в редеющую пыль вылетел из переулка Жора Прокудин.
– Стой, с-сука!
– кулаком огрел таксиста
Если бы не подголовник на водительском сиденьи, попал бы ему по затылку. А так получилось что-то вроде дружеского похлопывания.
– Сто-ой! Там - Жорик!
– брызнул таксисту по щеке слюной Топор.
– А... а... ага, - еле выдавил таксист.
Рядом с ним упал запыхавшийся Прокудин и беззвучно прокричал распахнутым ртом.
– Гони!
– перевел его слова Топор, хотя таксисту этот перевод и не требовался.
Он уже и без того гнал по грунтовке, и отечественная машина, прыгая на отечественных буграх, выла и хрипела тоже по-отечественному, по-русски. Получалось что-то типа "У-ух!.. А-ах!.. Ы-ых!.."
Водитель уперся спиной в сиденье, а ногой - в педаль газа. Топор пытался сесть ровно, но его неодолимо валило на Жанетку. А та очумелыми глазами смотрела на несущиеся почему-то именно на нее почерневшие деревянные столбы и не могла понять, отчего это Топор норовит вытолкнуть ее из машины прямо на эти столбы. Бенедиктинов по-прежнему сидел прямо, будто радикулитчик, и про себя охал, когда бился теменем о крышу "Волги". Но хуже всех ощущал себя Жора Прокудин. Он безуспешно пытался захлопнуть дверцу и, наверное, раз десять бы уже вылетел на пыльную землю, если бы не левая рука, которой он, выдрав крышку "бардачка", удерживался за что-то горячее и шершавое.
– Сто-ой!
– с пятой или шестой попытки сумел он все-таки оживить язык.
– Сто-ой!
Таксист, очнувшись, отпустил педаль газа. Перепуганная "Волга" проехала еще метров сто по переулку и уперлась в кучу гниющего мусора. Муха, о которой все уже забыли, но которая тоже упрямо боролась за жизнь и билась о лица, сиденья и борта, с облегчением вылетела наружу и села на гнилой помидор. Ей было о чем рассказать другим мухам.
– Вы... вы... вылазьте, - через одышку прохрипел таксист.
– Мине такие па... пассажиры без надобности... Вылазьте...
– Не ной, козел!
– наконец-то сел ровно Топор.
– Кто там стрелял?
– Шизик один, - пояснил Жора Прокудин и вынул левую руку из "бардачка". Пальцы не хотели разжиматься.
– Тут все шизики... Все до одного...
– Вылазьте, - повернулся к нему всем корпусом таксист.
– Удерут, твари, - только сейчас вспомнил о катере Жора Прокудин.
– Я же говорил, они здесь, здесь, здесь!
– Кто - они?
– подал голос Топор.
– Гвидонов и его люди! Это был он, он, он!
– А кто такой, извиняюсь, Гвидонов?
–
– Что вместе с нами делает этот уродский поэт?!
– выскочив из машины, наклонился в салон и заорал Жора.
– Какого хрена он висит у нас на хвосте?! Откуда он вообще появился?!
– Не ори!
– огрызнулась Жанетка.
Столбы все еще летели на нее. Она до сих пор не верила, что "Волга" остановилась.
– Мне твои истерики уже в печенках сидят, - чуть потише добавила она и действительно провела ребром ладони по правому боку.
– Поехали на старую квартиру. Завтра свалим поездом...
– Они уйдут... Точно уйдут... Они на катере... И мешки... Там мешки...
– Вылазьте и вы, - попросил таксист остальных последовать за Жорой. Не надо мине таких денег...
– Точно уйдут... В Турцию... Два арбуза! Два арбуза!
– нервно затанцевал на месте Прокудин.
Пыль, взбитая его кроссовками, на эти же кроссовки и садилась, будто хотела последовать за странным танцующим парнем и узнать, кто же там от него убегает с мешками.
– А кто такой Гвидонов?
– впервые за все время повернулся к Жанетке Бенедиктинов.
– Уйдут, гады, уйдут!.. Отец, у вас где-нибудь катера в аренду сдают?
– спросил Жора Прокудин у таксиста и тут же ответил за него: - Какие катера! Их теперь только на самолете можно догнать! На са...
И осекся.
– Пока не вылезете, не поеду, - демонстративно снял ладони с баранки таксист.
– Даже за сто "баксов" не поеду!
– Далеко твой друг живет?!
– испугал Бенедиктинова вопросом Жора Прокудин.
Он распахнул заднюю дверцу, и теперь его разгоряченное, сочно облитое потом лицо находилось всего в двадцати сантиметрах от бледного скульптурного лица поэта.
– Как... кой друг?
– Летчик!
– Он не летчик... Он техник самолета... Точнее, гидросамолета... Типа амфибия...
– Типа... чего?
– удивился блатному словечку Жора Прокудин.
– Ам...фибия...
– Далеко это отсюда?
– Я не знаю... А если от центрального пляжа по берегу, то совсем рядом, сразу за каким-то санаторием...
– Они летают?
– Наверно... Саша, это мой однокашник, говорил, что один самолет на ходу. Он всегда на этом... на боевом дежурстве...
Прыжком Жора бросил себя на переднее сиденье, швырнул к лобовому стеклу две скомканные стодолларовые банкноты и, не глядя на таксиста, скомандовал:
– Гони, куда пацан сказал!.. К летчикам!
Трудное слово "вылезайте" прилипло к языку таксиста. Он бережно взял одну серо-зеленую бумажку, разгладил ее, посмотрел на просвет и с непривычной для него мягкостью ответил:
– Вы б это... так бы сразу и говорили...
Глава тридцать третья
ТЕРРОРИСТАМИ НЕ РОЖДАЮТСЯ