Восемь дней в неделю
Шрифт:
Саня пошел домой, недоумевая, к чему, собственно, весь этот разговор.
Между тем Анна Ивановна ошиблась. Саня Кукин о письме кое-что знал, как, впрочем, и все остальные в классе.
*
Дверь Анне Ивановне открыл Саня.
— Отец с матерью дома?
Саня вздрогнул и вытянулся, закрывая проход своим телом.
— Они… — сказал Саня, широко открывая глаза, — они… А что?
Анна Ивановна улыбнулась.
— Может быть, ты меня все-таки впустишь?
— А я чего… — отступая, сказал Саня. —
Анна Ивановна прошла в переднюю.
— Позови маму.
Саня сунул голову в ближайшую дверь.
— Мам… — сказал Саня. — Тут вот…
Когда из комнаты вышла мать. Саня уже скрылся в конце длинного коридора коммунальной квартиры.
— Анна Ивановна! — воскликнула мать Сани. — Здрассте! А мы только про вас говорили с мужем. Буквально только сейчас. — Тут мать Сани понизила голос и, поглядывая на соседнюю дверь, вздохнула. — Собиралась я к вам зайти, посоветоваться насчет своего оболтуса. Да вы раздевайтесь, пожалуйста.
— Ну уж, так уж и оболтус, — усмехнулась Анна Ивановна, снимая пальто, которое тут же было с почтением принято на руки Маргаритой Николаевной Кукиной.
— А кто же еще? — грустно сказала Санина мать. — Вы это, Анна Ивановна, не хуже меня знаете. Проходите, пожалуйста.
В комнате, на столе стояла машинка. Это было первое, что бросилось в глаза Анне Ивановне. В этом не было ничего удивительного, так как Маргарита Николаевна работала машинисткой и брала работу на дом. Но все же на машинке Анна Ивановна невольно задержала взгляд дольше, чем нужно.
— Сеня, к нам пришли! — крикнула Маргарита Николаевна.
«Сеня и Саня», — невольно подумала Анна Ивановна, и в ту же секунду из смежной комнаты высунулся Сеня. Увидев Анну Ивановну, он испуганно округлил глаза и стал удивительно похож на своего сына. Этому сходству не могла помешать даже лысина. Чтобы не улыбнуться, Анна Ивановна отвернулась, ибо Сеня был в подтяжках и очень смутился.
— Это наша классная руководительница, Анна Ивановна, — сурово сказала Маргарита Николаевна. — А это мой муж…
Слова «мой муж» прозвучали примерно как «мой оболтус».
Сеня молча скрылся за дверью.
Через две минуты он вышел в пиджаке и при галстуке.
— Здрассте. Очень приятно, — сказал Сеня, протягивая руку и скашивая глаза на Маргариту Николаевну, словно проверяя, правильно ли он поступает.
— Присаживайтесь, Анна Ивановна, — пригласила Маргарита Николаевна. — Где вам будет удобнее… Сеня, стул!
Сеня подал Анне Ивановне стул, подождал, пока усядутся женщины, и, тяжко вздохнув, тоже присел.
— Анна Ивановна, — сурово сказала Маргарита Николаевна, — я относительно своего сына иллюзий никаких не питаю. Ведь зря вы не придете… Опять он что-нибудь выкинул?
— Да нет, — сказала Анна Ивановна, — он ничего не выкинул. Саша мальчик послушный и даже по-своему
— Вот, вот, и я всегда… — оживившись, начал было Сеня, но был тут же остановлен супругой.
— Сеня, может быть, ты разрешишь сначала высказаться Анне Ивановне?
Сеня покраснел и умолк.
— Я не могу говорить о каких-то проступках Саши, — продолжала Анна Ивановна. — Их попросту нет. Я пришла по другому поводу. Меня все больше волнует его незаинтересованность в учебе. Причем, я не могу сказать, что он совсем не хочет учиться. Он иногда даже старается. Но делает это так, будто старается ради безнадежного дела. Вы понимаете меня?
— Еще бы! — согласилась Маргарита Николаевна. — Великолепно понимаю. Он воображает, что у него мать будет всю жизнь под боком. Что она будет его на себе до старости тащить.
— Не совсем так, — сказала Анна Ивановна. — У меня впечатление, что Саша, учась, не видит в этом смысла потому, что не видит перед собой цели. Хоти бы ближайшей. Такой, которая была бы ему по плечу.
— Как это не видит?! — возмутилась Маргарита Николаевна. — День и ночь ему твердят: учись, учись, теперь человек без высшего образования — ничто.
— Ну, до высшего образования еще далеко, — сказала Анна Ивановна. — Целых четыре года. В этом возрасте им трудно планировать на такой срок.
— Им и не нужно. За них все спланировано.
Анна Ивановна ощутила легкую досаду. Ей всегда было трудно разговаривать с людьми, которым все известно заранее. Но она пришла сюда ради Сани Кукина и ради Сани затеяла весь этот разговор.
— Кроме того, если так дело пойдет дальше, очень сомнительно, чтобы Саша мог поступить в институт.
— Как это не поступит?! — твердо сказала Маргарита Николаевна. — Заставлю.
— В какой же институт?
— Неважно. Хватит того, что я всю жизнь за машинкой сижу. Все меня погоняют: «Маргарита Николаевна, поскорей», «Маргарита Николаевна, пожалуйста, срочно». Пусть лучше он других погоняет, чем его самого. У Сени, например, специальность неплохая, до трехсот зарабатывает, а что толку?
Маргарита Николаевна строго посмотрела на Сеню, и тот потупился и уперся глазами в пол: точь-в-точь Саня, когда его ловили на списывании.
— Какая же у вас специальность? — спросила Анна Ивановна.
— Кварцедув, — виновато сказал Сеня.
— Но это же очень редкая профессия, кажется? — спросила Анна Ивановна, обращаясь к Сене.
— Конечно, — с некоторой гордостью ответила Маргарита Николаевна. — Инженер в три раза меньше зарабатывает. Но он — инженер! Вот в чем разница. Сеня, покажи руки!
Сеня послушно вытянул из-под стола руки с толстыми пальцами, с почти коричневой, задубевшей и обожженной кожей.
— У нормальных людей такая кожа на пятках, сказала Маргарита Николаевна.