Восемь дней в неделю
Шрифт:
— Потому что хуже некуда!
— Хотя бы, — согласилась Анна Ивановна, — Но пока это единственное, что интересует его по-настоящему. Может быть, это и на пользу. Кто знает…
— Ну уж нет! — вскинулась Маргарита Николаевна. — У меня — девять классов, у Сени и того меньше. Нет! Хватит. Пускай в семье хоть один человеком будет.
— И все же вы подумайте, — сказала Анна Ивановна. — Автомобиль тоже требует знаний. Скоро Саша поймет, что этих знаний ему не хватает. Подумайте и приходите ко мне, в любой день. Давайте помогать ему
*
Анна Ивановна и Олег Кузнецов сидели за партой в пустом классе. Олег вежливо примостился на краю скамьи. Вид у него был вполне безмятежный — обычный Олегов вид.
— Значит, мы договорились — разговор будет честный, — сказала Анна Ивановна.
Олег немного подумал. Выпятил губы. Шевельнул ногой. Пожал плечами. Сейчас это был другой Олег. Скажем, Олег второй — человек, которого подозревают в том, что он способен на ложь.
— А я всегда говорю честно. Вы же знаете, Анна Ивановна: в нашем классе давно уже договорились — никакого вранья.
— Знаю, — сказала Анна Ивановна. — Вы — самые честные, самые смелые, самые умные и самые веселые. Вот я и хотела с тобой поговорить о веселье. С некоторых пор оно стало меня беспокоить больше всего.
Олег третий — дипломат — наклонил голову и промолчал, выжидая, к чему все это клонится.
— Ты понимаешь, о чем я говорю?
— Смотря что… — уклончиво проговорил дипломат.
— Я говорю о ваших шуточках по поводу Володи и Ани.
Олег поднял голову и посмотрел на Анну Ивановну глазами Олега четвертого — человека, искренне непонимающего, что плохого он сделал.
— А чего особенного? Ничего такого и не было. Ну, правда, Анна Ивановна. Надо мной ведь тоже смеются. Ну и что? Чихал я на это дело! Я ведь не обижаюсь. А они обижаются… Тогда, конечно, еще больше будут смеяться. Тут нужно хладнокровно… Нужно иметь железную выдержку, вот и все.
— А у тебя она есть, эта выдержка?
— Конечно, есть.
— А у них нет. Тем более что это не просто шутка, а самое настоящее издевательство.
Олег четвертый изумился.
— Почему — издевательство?! Да их никто даже пальцем не тронул!
— Ты считаешь, что издевательство — это только когда бьют? На их месте я бы тоже обиделась. Наверное, у меня нет железной выдержки.
Олег улыбнулся. Это была улыбка Олега пятого — человека, который умеет понимать шутки.
— У вас есть, Анна Ивановна, — сказал Олег пятый. — У всех учителей железная выдержка. Иначе с нами не справиться.
— Ты полагаешь, что с вами обязательно нужно «справляться»?
Олег кивнул с серьезным видом. С видом Олега шестого, который хоть и не учитель, но тоже кое-что понимает.
— Конечно. Мало ли чего мы можем натворить. А дети за свои поступки не отвечают.
Как ни серьезно была настроена Анна Ивановна, но все же пришлось ей покрепче сжать губы, чтобы не появилась на них совершенно неуместная сейчас улыбка.
— Где ты такое вычитал?
— Да так… в одной книжке…
—
— Написано.
— Кто же?
— Родители.
— Ну что ж, — спокойно сказала Анна Ивановна, — придется вызвать твоих родителей.
Олег седьмой подскочил на скамье. Он не любил лишних неприятностей.
— Ой, не надо, Анна Ивановна!
— А по-моему, надо.
Анна Ивановна в упор взглянула на Олега и увидела лицо Олега восьмого: лицо человека, привыкшего расплачиваться за чужие грехи.
— А за что?
— А за то, что в вашем веселом классе ты — самый веселый.
— Конечно, — с обидой ответил Олег восьмой. — Это все учителя так… Как что случилось, сразу — Кузнецов виноват…
— И в самом деле… — задумчиво сказала Анна Ивановна. — Почему так выходит? Почему ВСЕ учителя думают, что без Кузнецова ни одна история не обходится? Если бы хоть один или два… А то — все.
— Не знаю… — грустно сказал Олег восьмой.
— Даже не догадываешься?
— Нет, не догадываюсь. Наверное, просто привыкли.
Олег поник, втянул голову в плечи — маленький, беззащитный Олег восьмой, со всех сторон окруженный беспощадными учителями, которые — все-все! — навалились на него одного.
Из состояния глубокой печали Олега восьмого вывели уже совершенно бессердечные слова Анны Ивановны.
— А ведь это ты придумал, чему равно «а» плюс «в».
— Оно само придумалось. Я просто удержаться не мог, — быстро ответил Олег, мгновенно превратившись из восьмого в четвертого.
— Рисунок на доске тоже сам появился?
И вот Анна Ивановна с удовлетворением, даже с каким-то тайным удовольствием, увидела лицо Олега девятого. Это был тот самый Олег, которого она звала «Кузей». И это было то самое лицо, ради которого Анна Ивановна прощала Кузнецову остальную тысячу лиц. Девятое лицо поморгало глазами и сказало: — Почему само? Это я нарисовал.
— Так… — сказала Анна Ивановна спокойно, будто ничего нового Олег ей не сообщил.
Олег девятый, поглядывая на Анну Ивановну, ждал казни. Но Анна Ивановна думала сейчас не о рисунке. Ей нужно было спросить о письме. Но если письмо писал не Олег, то он ничего о нем не знает. А если не знает, то узнает из ее вопросов. И на следующий день узнает весь класс. В общем, нужно было спросить так, чтобы спросить и в то же время как будто и не спросить.
— И это все? — спросила Анна Ивановна.
— Что — все? — спросил Олег.
— Больше ты ничего не рисовал?
— Нет.
— И ничего про них не писал?
— Как — писал?
— Не как, а про них…
— А что мне про них писать?
Олег, казалось, искренне удивился. Он подумал немного и сказал:
— Вы про подпись под рисунком «а» плюс «в»? Это тоже я написал.
— Ну ладно, — сказала Анна Ивановна. — Ты помнишь, я говорила, чтобы художник пришел ко мне?
— Я и пришел.