Восемь дней в неделю
Шрифт:
— А у нас еще папы, — грустно вздыхает Лиля. — Их вообще из дома не выгонишь, особенно если хоккей по телевизору.
— Ладно, — соглашается Аня. — Попробую. Вы мне позвоните часиков в пять.
— Анечка, ты — золото, — взвизгивает Вика и вешается Ане на шею.
Лиля повисает на Ане с другой стороны. Аня отбивается, но ей приятно.
— Ой, — вспоминает вдруг Лиля, — у меня дома еще столько дел… И платье нужно погладить!
— И у меня тоже!
И вот девочки уже мчатся по улице, возбужденные и радостные оттого, что будет у них сегодня такой замечательный вечер. Аня смотрит
Володя догоняет ее и некоторое время молча идет рядом. Аня совершенно этого не замечает. Как будто никого рядом и нет.
— Ты куда несешься? — спрашивает Володя.
— Я абсолютно никуда не несусь, — холодно отвечает Аня.
— А чего ты меня не подождала?
— А зачем тебя нужно ждать?
Володя не знает, зачем его нужно ждать. Наверное, не нужно. Но ведь раньше ждала. В чем же он провинился сегодня? Володе до смерти хочется, чтобы эта девочка с каменным и каким-то взрослым сейчас лицом стала такой, как раньше. Он не понимает, что с ней сейчас случилось. Не догадывается он и о ее твердом решении — никогда с ним не разговаривать.
— Если ты на меня обиделась, то скажи за что.
— Я абсолютно на тебя не обиделась.
Володя сбоку поглядывает на Анино лицо — оно как маска.
— Пойдем в кино на четыре часа, — предлагает Володя.
Маска дрогнула, теперь она держится уже на ниточках, но все же держится.
— Ко мне сегодня придут ребята, я не могу.
При этих словах Володя спотыкается и чуть не падает. Не от слов он, конечно, споткнулся, а потому что смотрит он на Аню, а не под ноги. Но получилось будто от слов. Аня чествует себя повелительницей. Маска слетает. Второе твердое решение забыто. Она поворачивается к Володе. Вид у него смущенный и какой-то покорный. Прикажи ему сейчас Аня полезть по водосточной трубе — полезет.
— Придешь?
На этот раз мрачнеет Володя.
— А зачем они придут?
— Потанцуем.
— Ты же знаешь — я не умею.
— Вот и научишься. Что же ты, всю жизнь будешь не уметь?
— А зачем мне уметь?
— Как зачем? — ужасается Аня. — Все же танцуют.
— Нет, не пойду.
— Ну, конечно, твои задачки для тебя интересней.
Это верно, Володя увлекается математикой. Он решает задачи, которые и Анне Ивановне не всегда под силу. Но Аня и математика — это совсем разное. Володе нужно и то и другое.
— Просто я танцевать не люблю. Ты ведь тоже не все любишь…
— А если я тебя попрошу?
Аня нажимает на слово «я». Теперь уже и тупица понял бы, что выбирать нужно не между танцами и математикой. Их старая дружба — вот что проверяется и эту минуту. Она может лопнуть. Такой уж сегодня день.
Но Володя никак не хочет понять, что дружба проверяется и таким способом. Ом бы и пошел… Но он ясно представляет себя стоящим у стенки, когда остальные танцуют. Глупая это поза — у стенки. Да еще нужно улыбаться и делать вид, что тебе весело.
— Аня, я не хочу, — говорит Володя. — Ты пойми…
— Я все понимаю, — резко отвечает Аня.
Аня поворачивается
Володя стоит.
Аня идет и ждет, что Володя бросится ее догонять.
Володя стоит и ждет, что Аня обернется, и тогда он побежит следом за ней.
Она идет.
Он стоит.
Оба ждут.
Конец дружбе!
Придя домой, Аня садится за уроки. Но сегодня ничего не лезет ей в голову. В учебнике, сквозь портрет знаменитого ученого, сквозь его широкую бороду, проступает почему-то ухмыляющаяся физиономия Кузнецова. Кузнецов открывает рот, из которого вылетают обычные его шуточки. И Аня разговаривает с ним. Мысленно. Она отвечает остроумно и резко. Кузнецов растерянно умолкает. Вот так! Следующий — Климов. Сейчас Аня ненавидит его. Она почему-то видит себя посреди катка. Вдоль снежных валов по краям носятся мальчишки. В середине пусто. Там стоит Аня — очень красивая. Возле нее — Володя. Он просит прощения, на глазах у него слезы.
Буквы учебника начинают расплываться. Настоящие-то слезы оказываются на глазах у Ани.
Это от обиды.
От любви к себе.
От ненависти к Володе.
Аня захлопывает учебник и бежит я ванную комнату. Там она долго умывает лицо, чтобы мама ничего не заметила. Если она начнет расспрашивать — не отвяжешься. А ведь и маме не всегда все можно рассказать.
К тому времени, когда в замке заворочался мамин ключ, Аня успела вымыть посуду, пройти пол пылесосом и прибрать в кухне. Она не всегда занималась уборкой, этого уж никак нельзя сказать. Но сегодня такой день. Нужно просить маму, чтобы на пару часиков она ушла из дома. После уборки просить легче.
— Ну, как дела? — спросила мама.
— Ничего особенного.
— Спрашивали?
— Сегодня никого не спрашивали. Давай, мамочка, я тебе помогу.
Аня взяла у мамы пальто, повесила в стенной шкаф. Отнесла на кухню сумку с продуктами. Мама ведь устала, надо ей помочь. Тем более что ей сейчас опять уходить.
— Угадай, с чем мы сегодня пьем чай? — спросила мама.
Ане даже гадать не надо. Конечно, с вафельным тортом. Это ее любимый торт. Ане становится неловко. Уж лучше бы мама не покупала этого торта.
Мама прошла на кухню.
— Ого! — сказала она. — Ну ты сегодня и поработала.
Мама улыбается и смотрит на Аню так, словно они одни на всем свете. А ведь они и вправду одни: папа вечно в своей Якутии.
— Мамочка, — сказала Аня, — ко мне сегодня вечером ребята хотели прийти, из нашего класса. Ты не будешь возражать?
— Ну что ты! — ответила мама. — Конечно, пусть приходят. И мне будет приятно с ними познакомиться. Я ведь только Володю знаю. Угостишь их тортом… Я чай приготовлю.
Аня вздохнула. Конечно, маму можно было бы оставить. Но что скажешь ребятам? Порядок есть порядок.
— Ты что такая кислая? — встревожилась мама. — У тебя неприятности?
— Да нет, все нормально… Только знаешь, мы уговорились, чтобы никого не было.
— Кого никого? — недоумевает мама.
— Ну, без родителей.
— Без меня, что ли?
— Ну… и без тебя.
Мама засмеялась.
— Не бойтесь, я вам мешать не буду. Я все приготовлю и уйду в другую комнату.
— Не в этом дело…