Восемь Драконов и Серебряная Змея
Шрифт:
— Похоже, ты прав, Шэчи, — с лёгким удивлением ответил Дуань Чжэнмин. — Что ж, послушаем, какие новости нам принес посланник Клана Нищих.
Воин крупнейшего клана Поднебесной остановился перед троном, и, следуя подсказке слуги, опустился на колени, и земно поклонился. Когда государь Да Ли милостиво разрешил ему встать, мужчина заговорил.
— Я — Линь Чжитай, воин аньхуэйской ветви Да И славного Клана Нищих, — без малейшего стеснения промолвил он. — От имени доблестного Цяо Фэна, нашего главы, мой старейшина, господин Цзян, шлёт тебе поклон и пожелание доброго здравия, государь, — он согнулся
— Увы, я принес вам дурные вести, — продолжил Линь Чжитай. — Империя Ляо затевает новое вторжение в Сун, и наш глава, всеми силами стремясь помочь простому люду, собирает странствующих воинов, идущих праведным путем, чтобы отбить врага. Вы, государь… — он смущённо запнулся, на мгновение умолкнув, но все же собрался с мыслями. — Семейство Дуань известно своими справедливостью и великодушием, и глава Цяо надеется, что вы не оставите великую Сун в это тяжкое время. Наш клан, и лично его глава, приглашают вас на собрание вольных странников в Гунсяне, для обсуждения того, как лучше противостоять киданям.
Он достал из наплечной сумы небольшой конверт из дешёвой жёлтой бумаги, запечатанный сургучом, и передал его стоящему рядом слуге. Тот, со всеми предосторожностями вскрыв письмо, тщательно осмотрел и даже обнюхал его в поисках ловушек, и лишь затем поднес государю. Дуань Чжэнмин наскоро проглядел тонкий лист, исписанный ровными столбиками иероглифов.
— Ты, верно, устал с дороги, — благодушно обратился он к нищему. — Слуги накормят тебя, и устроят на ночь. Отдохни как следует перед обратным путем — он будет долгим.
— Какой ответ мне передать моему главе? — спросил Линь Чжитай. Слуга встревоженно зашикал на него, но умолк, когда правитель Да Ли успокаивающе поднял ладонь.
— Семья Дуань помнит свои корни, и гордится ими, — задумчиво ответил он. — Мы окажем всю возможную помощь великой Сун. Что до сути этой помощи — не обессудь, посланник, но я должен буду обговорить все с придворными и, — он бросил на Инь Шэчи короткий взгляд, сверкнувший весельем, — родственниками. Отдыхай спокойно — ты успешно выполнил поручение своих старших, — нищий склонился, и, пятясь, отступил на несколько шагов, после чего двинулся к выходу из тронной залы.
— Говори, Шэчи, — с улыбкой разрешил Дуань Чжэнмин нетерпеливо ерзающему юноше, когда дверь за Линь Чжитаем закрылась.
— Нужно позвать мою жену, — не заставил себя ждать тот. — И тещу. И братца Юя. И его отца… отчима. И всех остальных. Раз уж это семейное дело, давайте обсудим его в кругу семьи.
— Пожалуй, присутствие Трёх Высших Министров, и моих телохранителей, также будет нелишним, — добавил правитель. — Тяньши, будь добр, распорядись.
Министр народных дел раздал слугам несколько быстрых команд, и через какую-то четверть часа, в тронную залу входила немаленькая группа Дуаней и их родичей.
Цинь Хунмянь и ее дочь шли рука об руку, и что-то обсуждали вполголоса; Инь Шэчи с умилением залюбовался счастливым ликом жены. Му Ваньцин старательно наверстывала упущенные годы общения с матерью, и та с удовольствием уделяла внимание дочке, утратив немалую часть былой суровости.
Дуань Юй держал руку Ван Юйянь с видом столь довольным и гордым, словно девушка была не менее,
Дуань Чжэнчунь невозмутимо поправлял халат, совершенно не замечая, что тот вывернут наизнанку, а сапоги наследного принца надеты не на ту ногу. Его жена и Гань Баобао, идущие рядом с принцем, также выглядели слегка взъерошенно — похоже, зов государя оторвал всех троих от некоего важного дела, несовместимого с приличной верхней одеждой.
Министры и телохранители, как и всегда, являли собой пример благопристойности.
Когда все семейство и гости расселись на принесенных слугами стульях, Ба Тяньши, повинуясь приказу государя, пересказал суть дела, ради которого все и были призваны во дворец.
— Что скажете, родичи? — спокойным тоном спросил Дуань Чжэнмин. — Начнем с тебя, Юй-эр.
— Нужно помочь великой Сун, — решительно ответил Дуань Юй. Как заметил Инь Шэчи, после всех произошедших с ним невзгод, его легкомысленный шурин изрядно прибавил в твердости характера. — Как именно — решай сам, дядюшка… то есть, государь. Но я лично готов отправиться в Гунсянь от имени Дуаней хоть сейчас.
— Пожалуй, это будет верным решением — направить тебя туда, как представителя семьи, — благосклонно кивнул Дуань Чжэнмин. — Что скажешь ты, братец?
— Э-э-э, я, наверное, должен отказаться, — смущенно потер бородку Дуань Чжэнчунь. — Вызовись я в этот поход, и ты, верно, запретишь мне, брат — я, как-никак, наследник трона. Свою жену и наложниц я не очень-то хочу отпускать на войну без меня.
— У меня есть мысли, как ты можешь помочь в делах военных, не подвергая себя и своих подруг опасности, — с легкой улыбкой промолвил государь. Его брат опасливо поежился. — Но я выскажу их позже. Сейчас, я предоставляю слово детям. Начни ты, Шэчи.
— Мы с женой, конечно же, отправимся, и как можно скорее, — без колебаний ответил тот. — Как подданный великой Сун, и как наследник секты Сяояо, я обязан ответить на призыв Цяо Фэна. Компании братца Юя я буду рад, как и любого другого из присутствующих. Также, у меня к тебе есть важный вопрос, дядюшка: пошлет ли Да Ли войска в помощь Сун?
— К сожалению, нет, — бесстрастно ответил Дуань Чжэнмин. — Для того, чтобы военное вмешательство моего царства в дела империи Сун стало возможным, ко мне должен прибыть официальный посланец императора Жэньцзуна с просьбой о помощи. Без такой просьбы, проход моих солдат по сунской земле будет сочтен бунтом и объявлением войны. Да Ли — данник Сун, и не может вводить войска на ее землю, даже с самыми благими намерениями. Однако же, — холодное спокойствие черт государя разбавила легкая улыбка, — у семьи Дуань таких ограничений нет. Ты был прав ранее, назвав нашу помощь Сун семейным делом. Мы сможем беспрепятственно отправить на войну с киданями членов семьи, и, — он бросил задумчивый взгляд на телохранителей и министров, — некоторых ее друзей.