Восемь тетрадей жизни

Гуэрра Тонино

но — узда и нельзя.

МЕД

Поэма

ПЕСНЬ ПЕРВАЯ

Четыре дня уже, как семьдесят мне лет.

Едва успел сесть в поезд уходящий —

Из города меня он увозил.

Невмоготу

остаться было дольше —

У самых губ мерещились мне когти.

Теперь я здесь, в деревне,

Вместе с братом.

Дома все опустели. От тысячи двухсот,

Что жили в них, нас девять лишь осталось:

Я, вновь прибывший, Бина,

Филомена с убогим сыном,

Пинела, крестьянин старый,

Брат мой, всю жизнь проживший

в отцовском доме,

И трое, весь день сидящие без дела

На площади ступенях,

Они хорошими сапожниками были.

Где все теперь?

В Америке иные, в Австралии, быть может,

По достоверным слухам, в Бразилии

Фафин безумный на охоту вышел

С одним ножом. Убил он ягуара,

Приняв его за дикого кота.

Работники, умеющие стены возводить,

В Китай отправились.

Далек их путь был:

В девятьсот двадцатом

Добрались по воде рек Долгих ^[12] , моря.

Шесть месяцев лишь на воду глядели,

Свисая головами вниз.

Великая Стена нуждалась в их руках —

Ее коснулось время, местами разрушая.

Папаша Бины, был он вместе с ними,

Покамест навсегда не сгинул,

Один

раз в год знать о себе давал.

«Вести из Китая» — те письма долго называли.

В посланье первом он о козе справлялся,

Которую знобило в день отъезда;

В письме втором рассказывал, что ел змею;

О женщине поведал в третьем,

Она ему все пуговицы пришила.

А из последнего понятно стало:

Не помнил он ни слова, ничего —

Одни каракули, похожие на знаки,

Что оставляют куры лапками своими

На влажной почве. Он сделался китайцем.

Мои не уезжали никуда, не покидали дома.

Отец торговлю вел углем,

А мама, не зная грамоте, вела счета:

Записывала на бумаге желтой,

Которой заворачивали рыбу.

Людей худых прямою палочкой обозначала,

Кружочки рисовала толстякам.

И всех, когда долги платили,

Крестом зачеркивала.

Здесь родниковая вода и воздух чистый,

В машинах надобности нет.

Собаки посреди дороги дремлют.

ПЕСНЬ ВТОРАЯ

Как только вышел утром за калитку,

Поторопился тотчас возвратиться,

Едва успев дойти до абрикоса.

Казалось мне, что в доме я забыл

И нечто важное оставил.

Теперь, когда совсем не занят делом,

Спросить себя не грех:

«Чего ты хочешь?»

Я сел к окну и спрашивал себя.

Из памяти я выбросил и выжег