Восемнадцатый легион
Шрифт:
– Я Кастул.
– Гай!
– радостно, как ни в чем не бывало, воскликнул его приятель, - Надо же, как ты здесь оказался?
– Пил, - ответил легионер, - Потом прилег отдохнуть. Все шло отлично, пока не приперся ты.
Кастул чувствовал, как ему становилось все хуже. Возмущение только что произошедшим сменила тоска и ощущение собственной ненужности.
– Надо возвращаться, - сбивчиво произнес Луций, - а то нас с тобой хватятся и дезертирами объявят.
– Да и хорошо бы, - ответил Кастул, и отвернулся,
Но тот даже не обратил внимание на этот жест. Дружески приобняв Кастула, он потянул его к выходу из переулка.
Легионер не препятствовал. Вдвоем они шатаясь побрели в сторону лагеря. Идти было трудно, Кастул ощущал, как его конечности превратились в тряпки, и передвигать ими стало очень тяжело. Слишком много вина было выпито, так что хорошо, что сегодня вот так некстати появился Луций, и немного отрезвил его, пусть и таким неприятным способом. По крайней мере, Кастул теперь может стоять на ногах. Иначе бы к утру, провалявшись вот так всю ночь, замерз и сдох.
– Эх, везет твоему другу, - как обычно, Луций опять завел свою пустую болтовню, - на пиру у Фалькса веселится. Здорово. Жаль, нас не пригласили. А там еще Юлия будет. Вот везет-то.
Солдат поглядел на темнеющее небо, и мечтательно вздохнул.
– Юлия?!
– непонимающе спросил Кастул.
– Кто это?
– Так дочь Фалькса. Красивая, как Венера, - отвтеил Луицй, - она приехала из Рима навестить отца. Говорят, очень уж ей по душе военные, да и сама она свободных нравов.
Луций двусмысленно захихикал.
– А еще Аудакс ей понравился. Ей кто-то рассказал про его подвиги, и теперь она пожелала с ним лично увидеться.
Время для Кастула словно остановилось, когда он услышал слова товарища. Герой, значит. Гордость легиона, триумфатор. Ему готова отдаться даже легатская дочь. Небось, уже хвастал всем как ее поимеет. Неплохо же устроился. Пока Крыса подыхает в госпитале, Аудакс найдет себе протекцию аж в лице самого Фалькса. И тогда карьерный рост обеспечен. Да что там центурион, эдак трибуном стать можно.
Теперь ясно, почему он так взъелся, когда Кастул пришел навестить его дражайшего командира. Есть вероятность, что Крыса все-таки не сдохнет, и в благодарность за чудесное спасение будет просить за Аудакса у того же легата. И возможные конкуренты за покровительство Крысы в лице бывшего друга, оптиону не нужны.
Проще говоря, этот расчетливый псих хочет угодить и нашим, и вашим. А Кастул конечно со своей дружбой только путается у него под ногами.
От этих, внезапно таких ясных и логичных мыслей, Кастулу стало не по себе. Вновь отчаянно захотелось плакать. И он зарыдал бы, не будь рядом Луция. Тут же разболтает ведь. Позорить себя при эдаком придурке означает позорить себя при всей центурии.
– Эй, друг, ты чего?
–
– Да пошел ты, - дружелюбно, с улыбкой ответил Кастул, хотя на самом деле чувствоал себя уничтоженным, - Героям не завидуют, на них равняются.
– Это уж точно, - согласился Луций, - везет тебе что ты его друг.
«Да что ты, недоделок, об этом знаешь?!» - со злостью подумал Кастул, но в ответ промолчал. Луцию ведь ничего не объяснишь, даже не нужно пытаться.
Злиться на него тоже не имеет смысла. Дурачок правда считает, что они с Аудаксом лучшие друзья, откуда же ему понять, что происходит между ними на самом деле. И вообще, не его это дело.
Легионер понимал, что все что сейчас с ним происходит только его вина. Кастул сам заварил эту кашу, и, похоже будет расхлебывать всю жизнь. Те оскорбления из уст оптиона - еще цветочки. Зная мстительную натуру Аудакса, можно думать, что он так просто его в покое не оставит.
От этой мысли Кастулу стало страшно. Аудакс врал, когда говорил, что прощает его. Тот разговор был началом замысловатого плана по моральному уничтожению бывшего друга. В конечном итоге, это должно привести к кастуловой смерти. Но только оптион убивать его не будет, нет. И Крыса не будет. Это сделает сам Кастул. Они доведут его, и он наложит на себя руки.
Крысобой же, слепо веря в честность и героизм своего оптиона, просто будет идти у того на поводу, жестоко наказывая Кастула за каждую провинность.
– Знаешь, - вдруг сказал Луций, - а ты хороший парень. Мне нравится с тобой болтать. Давай как-нибудь сыграем в дюжину, или вина выпьем?
– Конечно, друг - бесцветным голосом ответил парень. Весь погруженный в свои раздумья, ему было все равно что говорить. Луций же искренне обрадовался его согласию, и всю дорогу до лагеря нес забавную (по его мнению) чепуху. Рассказывал про каких-то девок, про выпивку. Кастул делал вид, что слушает его, а сам думал о том, как бы выйти из неприятной ситуации в которой оказался.
По всему выходило, что никак. Тяжелая волна паники накатывала на него снова и снова, заставляя сердце биться чаще. Ладони стали мокрыми от пота.
«Он убьет меня, - думал легионер.
– Точно. Так может облегчить ему жизнь, и уйти прежде, чем этот псих развернет полномасштабную травлю?».
Малодушие Кастула поражало его самого до глубины души. Сколько раз он бывал в битвах, сколько раз ему приходилось рисковать собой. Тогда страшно не было. А вот перед Аудаксом он неизменно пасовал. И мысль о том, чтобы вскоре свести счеты с жизнью показалась ему симпатичной. Как бы лучше это сделать?