Восемнадцатый легион
Шрифт:
Каждый выкрик сопровождался сильной встряской.
Кастул попытался что-то сказать, но изо рта вместо слов полилось какое-то невнятное мычание. Он уже не владел собой, и ситуацией. Вместо испуга его накрыло чувство некоторой эйфории. «Скоро все закончится, - шепнул в голове кто-то голосом Луция.
– Надо потерпеть».
Бах! Снова пощечина. Боль темной водой разливается внутри головы.
Ему так хочется посмотреть на своего мучителя, что он решает открыть глаза. Перекошенное от злобы лицо центуриона мелькает
В караульную, поднявшись по тревоге, влетают солдаты. Их лица встревожены.
– Командир, что такое? Атака на лагерь?
– спросил ближайший легионер.
– Сука!
– вместо ответа взревел центурион, и швырнул Кастула на пол.
– Дрых на посту!
Солдаты молчат, лишь растерянно глядя на то как лютует командир.
Крысобой наклонился, вновь схватил свою жертву за отворот туники, и выволок наружу. Когда они оказались на улице, Крысобой отвесил пьянице щедрого пинка под зад, от чего парень, не удержав равновесие шлепнулся лицом в землю.
– Забрать эту падаль! Бросить в карцер! Пусть подумает там, чем будет платить Харону!
Солдаты тут же подбегают к Кастулу, и подхватив под руки, тащат в сторону темницы. А Крысобой остается стоять подле ворот, тяжело дыша и сжимая в ярости кулаки.
– Мразь!
– в последний раз произносит он, и, сплюнув на землю, удаляется прочь.
Старший центурион Тит Флавий Цербер сидел за письменным столом в своем кабинете, и занимался просмотром табличек. Время уже перевалило далеко за полночь, пора бы лечь спать да только бесконечная груда документов, нуждающаяся в подписи центуриона, никуда не исчезнет и на утро все равно придется с ней разбираться.
Можно было бы конечно свалить эту работу на писаря, но Тит считал, что без его вмешательства ничего не должно происходить в когорте. Вплоть до всяких продовольственных мелочей.
Именно за это его прозвали Цербером. Он был для них строгим надсмотрщиком, охранником который всегда соблюдает порядок и дисциплину. Его девизом была фраза «слово чести должно быть твердым». Никогда не допускавший промашек, до боли внимательный к мелочам, он требовал того же от своих подчиненных. За что его многие не любили. Но ему самому конечно было на это глубоко плевать.
Ведь он величина, а все что ниже его по статусу - так, насекомые.
Устав от разглядывания документов, центурион отложил стиль и потянулся. Крикнул адъютанта, чтоб тот принес ему разбавленного вина.
Спать хотелось ужасно. Если раньше он мог не отдыхать по нескольку дней к ряду, и ему давалось это легко, то сейчас, с возрастом, силы организма заметно иссякли. Дождливая, холодная погода за окном отнюдь не увеличивала его работоспособность.
– Командир, к тебе посетитель, - робко доложил вошедший адъютант.
Цербер от возмущения чуть не поперхнулся. Что за неслыханная
– Это кого еще Тартар принес?!
– недовольно воскликнул он.
– Гони его в шею! Совсем страх потеряли!
– Не могу, - растерянно ответил легионер, - это Марк Крысобой.
Услышав имя посетителя, центурион едва не вскочил. Вовремя сдержался - не при мальчишке же показывать свои эмоции?
И все же радости его не было предела. Крыса, собственной персоной! Подумать только! Интересно, что же ему надо? Давно же не приходилось общаться с командиром второй. Все как-то времени не было, а тут раз, и он сам пришел.
Старший центурион помнил Крысобоя еще с тех пор, как тот был едва ли не зеленым мальчишкой. За это время их отношения конечно немного изменились, но не настолько чтобы Цербер забыл старого друга.
– Марк!
– воскликнул он, когда Крысобой вошел к нему в кабинет.
– Проходи, располагайся! Давно не виделись!
Цербер действительно был рад видеть его. Но вот Крыса похоже был чем-то опечален. Он был растерян и молчалив. Отрешенно поприветствовал старшего центуриона, и уселся напротив него, глядя в пол.
Это выглядело весьма странно. Старший центурион почти никогда не видел его таким печальным, поэтому весьма забеспокоился. Вопреки своей принципиальности, он относился к Марку как... ну, наверное, как к младшему брату. Да что там, Крысобой почти что рос у него на глазах. Как солдат, затем как младший офицер, и в итоге стал сам командиром. Многое довелось пережить вместе, и хоть по долгу службы встречались они очень нечасто, Цербер всегда о нем помнил.
– Секст!
– крикнул он своему адъютанту, - неси вино и закуску, быстро!
– А ты, - Цербер кивнул Крысобою, - давай рассказывай, что случилось. Ведь не просто же так ты приперся среди ночи навестить старика.
– Мне нужна твоя помощь, - не без труда ответил центурион.
Цербер наклонился поближе к нему, и приготовился внимательно слушать.
***
Аудакс стоял возле дома старшего центуриона, пристально вглядываясь в ночную тьму. Малейшее колебание теней вызывало трепет в душе оптиона.
Он был так взволнован, что не замечал даже вездесущего холода. Казалось, что вот сейчас выйдет Крысобой и объявит, что ничего не получилось. Церебер уперся, и поступит как велит приказ.
Аудакс всей душой жалел о том, что его отослали из лагеря, когда это случилось. Вероятнее всего, ему удалось бы сдержать порыв командира, и Кастула бы не наказали.
А сейчас, когда этот говнюк в темнице, дело так и так дойдет до старшего центуриона.
Ему бы и без Крысобоя утром доложили о происшествии на посту. Но только тогда Кастула точно казнят.