Восемнадцатый легион

Толорайя Баграт

Может повеситься? Или вскрыть себе вены, как патриций?

Внезапный порыв прямо сейчас схватить кинжал, и порезать себе горло едва ли не полностью овладел им.

 Он вдруг ярко вообразил, как вспарывает себе шею от уха до уха. Из страшной раны льется кровь, пачкая его одежду, и все вокруг.

 Луций в панике орет, бегает кругами, пытаясь как-то помочь умирающему, но все уже бесполезно. Мир вокруг плывет, подергиваясь черной пеленой и затем гаснет.

Кастул резко встряхнул головой, стараясь отогнать эти навязчивые видения. Вроде бы

стало чуть полегче, хотя печаль никуда не делась.

Впереди них замаячил лагерь. Огромные деревянные строения, тонущие в вечернем сумраке вдруг показались ему каким-то уродливыми демонами. Их тени пугали, причудливо изворачиваясь, перетекая одна в другую, охватывали разум.

– Пойдем быстрее, пожалуйста, - сказал Кастул, прервав поток болтовни - что-то я плохо себя чувствую.

Голос приятеля показался Луцию напряженным. Он остановился, и повернул голову, пытаясь в темноте разглядеть его лицо.

И увиденное Луция напугало.

 В бледном свете восходящей луны лицо Кастула выглядело мертвенно-бледным. Со лба градом катился пот. Темные волосы приобрели сальный блеск. Легионера потряхивало. Он, вытаращив глаза, всматривался куда-то во тьму остекленевшим взглядом.

– Да, парень, ты похоже сильно перебрал, - встревоженно проговорил Луций.
– Идем скорее, тебе надо поспать. Лишь бы нас сейчас дежурные не остановили. Ты уж постарайся, сделай умное лицо. А с остальным я разберусь.

Поудобнее перехватив руку Кастула, он почти взвалил на себя его легковесное тело и уверенно двинулся к воротам.

– Потерпи, друг, - бормотал он, - скоро все пройдет.

«Да услышат боги твои слова», - уныло подумал Кастул, и отрубился.

В тот вечер для легионеров все закончилось относительно хорошо. Они сумели беспрепятственно вернуться к баракам, не попадаясь на глаза никому из командования.

Добряк Луций притащил безжизненное тело Кастула в подразделение, где благополучно сдал с рук на руки сочувствующим товарищам.

Те, сами не раз бывавши в подпитии, отнеслись к товарищу с пониманием: переодели и трогательно уложили его в койку.

 Благо, ночь прошла спокойно и никакому шальному дежурному не пришла в голову гениальная мысль устроить спонтанную проверку.

Конечно, утром было тяжеловато. Кастул, придя в себя успел пожалеть о том, что сорвался.

На построении пришлось собрать в кулак всю силу воли, чтобы стоять не шатаясь как дерево на ветру.

Да рот закрыть покрепче, а то гаденыш Кезон учует запах перегара и быть беде.

Сам Кастул, только с сегодняшнего утра числящийся во второй центурии, еще толком не успел ни с кем познакомиться, но ребята сразу предупредили его что лучше лишний раз не попадаться помощнику оптиона.

По странному стечению обстоятельств (что не удивительно, после обильных возлияний фалернским!), у Аудакса нашлись какие-то срочные дела, и он доверил провести строевой смотр вонючке тессерарию.

Кезон по натуре своей являлся знатным говнюком, и внешне походил на дохлую мышь (если только

на нее предварительно наложить кучу).

 Он был маленького роста, на голову ниже Кастула. Удивительно, как вообще его взяли на службу во вторую? Болезненно худой, бледный. Одежда висела мешком на его дохлом, лишенном мышц тельце. Сальная физиономия в прыщах и язвах, волосы вечно грязные, какого-то мышиного цвета. От него всегда страшно воняло неизвестно чем.

А еще тессерарий любил совать нос во все дела, и при каждом удобном случае докладывать командирам о нарушениях.

Проще говоря, был стукачом. В центурии его терпеть не могли.

Однако, Кезон, будучи ровесником Кастула, и не имея никаких особых отличий, к своим годам имел уже был при должности. Первый после оптиона, как-никак.

Но всем было понятно, что не Крысобой назначил его на должность.

Не в его духе терпеть рядом с собой такого человека, но против приказа трибуна не попрешь. Так что всем пришлось смириться.

В то утро на плацу Кезон с важным видом прогуливался вдоль ровного строя легионеров, вытянувшихся по стойке «смирно».

 Он молча, внимательно оглядывал каждого из них, выискивая к чему бы придраться.

Понимая ответственность момента, старался выложиться чтобы было, о чем доложить оптиону по его прибытию. Но как назло, именно сегодня все солдаты являли собой образец перфекционизма.

Кезон, разочаровавшись, уже было собрался быстренько распределить караульных и да отдать команду «разойдись», как взгляд его упал на Кастула.

Легионер стоял во второй шеренге и на первый взгляд не вызывал никаких подозрений. Но что-то в его виде показалось тессерарию странным. Он сам не понял, что именно. Но ведь его назначили сегодня за место командира, так что Кезон был просто обязан оправдать это назначение.

– Ты!
– скомандовал он, указав на солдата пальцем- выйти из строя!

 - О нет, - с тоской подумал Кастул, - неужели этот урод заметил? Ну теперь точно получу.

Смутная тревога вдруг поднялась из глубин его души. Пока еще недостаточно сильная, но уже таящая в себе угрозу полностью завладеть его разумом. Вдохнув побольше воздуха он, изо всех сил стараясь сохранить уверенность походки, ступил вперед и оказался перед шеренгой солдат.

– Гай Кастул, вторая когорта, вторая центурия!
– отчеканил он и вытянувшись, вперил взгляд перед собой. Когда назывался, к горлу подкатил почти непреодолимый приступ тошноты.

Блевать тянуло едва не больше, чем дышать. В голове вдруг помутилось, все вокруг стало выглядеть как-то нелепо и смазанно.

Кастул пошатнулся, но нечеловеческим усилием подавив в себе эти чувства, остался стоять на ногах.

Тессерарий окинул его подозрительным взглядом, но промолчал. Это длилось несколько секунд. Кастул уже по своей глупости решил, что все кончилось. Тессарарий посмотрит на него еще немного, и вернет в строй.

 А потом солдаты разойдутся по своим делам, и все как-то наладится.