Восемьсот виноградин
Шрифт:
Бен всегда знал, что мне нужно и чего я хочу – иногда даже раньше меня самой. Но потом я вспомнила обо всем, что так долго скрывал мой жених: о Мэдди, о чувствах Мишель к нему и о его чувствах к ней. Он практически вел двойную жизнь. Если бы Бен по-настоящему меня знал, он бы понял: в моей новой семье мне больше всего нужно то, что я ценила в старой. Да, мы с родными спорили, ссорились и принимали неверные решения, однако на первое место мы всегда ставили друг друга. А Бен поступил наоборот.
Мама указала на огромный
– Джейкоб оставил перед дверью в папину палату. Понятия не имею, как он туда проник. Да это и неважно.
Она открыла пакет.
– Хотел, чтобы папа ни в чем не нуждался, и, естественно, привез кучу ненужных вещей. – В качестве примера мама продемонстрировала мне коробочку лакричных конфет. – Чего еще ждать от мужчины? Старается, как может!
Она обняла меня за плечи.
– Давай поедем домой. Готова проспать пять дней подряд. Но вернуться я должна через пять часов, поэтому тем более нужно отдохнуть.
Я кивнула. Вот что я могу сделать для отца: отвести его жену домой и проследить, чтобы она как следует выспалась.
– Фу… Последний раз я чувствовала себя так погано, когда была беременна тобой.
– Не расскажешь, что шепнул тебе папа – там, на сцене?
– Думаешь, дело в этом? Думаешь, все настолько просто?
– Просто любопытно.
Мама заправила волосы за уши, размышляя, рассказать или нет. Наконец она улыбнулась и ответила:
– Он повторил те слова, которые произнес, когда сел в мой желтый «Фольксваген-Жук».
– А именно?
– «Куда же мы с тобой отправимся?»
Мама вытащила из коробки лакричную палочку и откусила. Потом встала со скамейки, взяла пакет, и мы вышли из больницы.
– Придется купить тебе новый шатер, – заметила она.
Я растерянно посмотрела на нее. Мама закатила глаза, словно не могла поверить, что приходится объяснять прямым текстом.
– Новый шатер для свадьбы. Старый испортил дождь. Дождь, ветер и все остальное, что якобы должна выдержать парусина.
Мама прижалась головой к моей груди, будто слушала биение моего сердца. Будто хотела проверить, как оно отзовется на ее слова.
– Только не сегодня, – добавила она. – Сегодня все уже закрыто.
Старый договор
Вернувшись домой, я первым делом направилась к домику винодела. Задняя стена полностью сгорела, а на полуразрушенном крыльце отдыхал Бобби. Сидел один и пил пиво. В шесть часов утра.
Бобби даже не взглянул на меня. Он смотрел на виноградник. Солнце еще не взошло, на холмах лежал туман, а лозы были покрыты изморозью.
Взгляд у брата был остекленелый и рассеянный – взгляд человека, который не спал всю ночь.
– Садись, раз уж пришла, – сказал он. – Еще осталось полбутылки пива, да и крыльцо, похоже, все-таки не развалится.
Бобби подвинулся и протянул мне бутылку. Я
– Длинная была ночь, – вздохнул он. – Мы собрали только половину винограда, и только половина из него годится в дело.
– Могло быть и хуже.
– Но могло быть и лучше. Мама вернулась?
– Да. Пошла спать.
– Хорошо. Она, наверное, совсем вымоталась.
Я хотела отпить еще, но Бобби отобрал у меня бутылку. Тут-то я и заметила, что пальцы у него заклеены лейкопластырем. Брат глянул на свою руку и пожал плечами.
– Нужно же с чего-то начинать, верно?
Он хлебнул пива и снова повернулся к винограднику. Утренний полусвет завораживал. Казалось, с каждым днем виноградник становится все прекраснее. Не в этом ли особый дар, который преподносит родной дом? Ты смотришь на него одними и теми же глазами, но в нужный момент он показывает, как ты менялся, пока жил здесь. Как он помогал и до сих пор помогает тебе найти самого себя.
– Маргарет уехала буквально несколько минут назад. Решила вернуться с детьми в Сан-Франциско. Мальчики спали, я помог погрузить их в машину. Они даже не шелохнулись. В этом мы с Маргарет настоящие профи. Удивительно, сколько умения тут требуется.
Я отпила пива – просто не знала, что сказать, и не хотела расстраивать брата еще сильнее.
Бобби снова взял у меня бутылку.
– Прежде чем Маргарет уехала, мы поговорили. Решили, что я пока останусь с родителями. Хотим немного пожить отдельно и попытаться вспомнить, как хорошо нам было вместе. По крайней мере, план таков.
Если бы Бобби не забрал у меня бутылку, я бы сама ее отдала, чтобы он мог хоть чем-то себя занять.
– Ну и кашу я заварил!
– Не надо себя винить.
– А что еще мне остается?
– Пить? – предположила я.
Брат улыбнулся и сделал еще глоток.
– Маргарет в чем-то права. Я действительно перестал уделять ей внимание. Перестал делать то, что делают для любимого человека. Потому что устал. Потому что всегда находились какие-то дела.
Бобби немного помолчал.
– Подобное не происходит в один момент. Подобное происходит медленно. Нужно быть начеку. Нельзя воспринимать любимого человека как нечто само собой разумеющееся. И не только потому, что он заметит. Ты сам заметишь и истолкуешь это превратно.
– Как же?
– Подумаешь, что тебе и правда все равно.
У брата был такой вид, словно он потерял все. Изменилось бы что-нибудь, если бы Маргарет увидела его сейчас?.. Бобби проявлял свою любовь так, что Маргарет ее не чувствовала. И все же он ее любил. Разве это ничего не значит? Разве стараний, пусть неуклюжих, недостаточно, чтобы удержать двух людей вместе? Особенно когда иначе они могут решить, что проще расстаться?
– Я зол на нее. От этого никому не легче, но я зол и на нее, и на него.