Восемьсот виноградин
Шрифт:
– Только зря усложняешь отцу жизнь. Нормальный судья твое дело даже рассматривать не будет. Сама ведь знаешь, верно?
Я кивнула, хотя Джейкоб прекрасно понимал, что мне нужно нечто другое. Если члены совета директоров не захотят связываться с судом, то вынудят его расторгнуть сделку. Джейкоб это знал, и я не могла взять в толк, почему он улыбается во весь рот.
– Ты чего улыбаешься?
– Меня восхищает твое упорство, пусть оно здесь и неуместно. Восхищает, на что ты готова ради семьи. И потом, ты рада меня видеть. Это приятно, особенно после вчерашнего.
– Правда жаль?
– Немножко. – Джейкоб помолчал и добавил: – Ты что, шпионила за моей девушкой?
– Нет. Ли мне нравится. Она милая.
– Это не ответ. Ты шпионила за моей девушкой. Почему?
– Сама не знаю. Давай оставим эту тему.
Джейкоб посмотрел на меня – по-настоящему посмотрел.
– Хорошо.
Он указал на Мишель – очаровательную Мишель Картер. Итан Троппер стоял рядом на страже. Гости ловили каждое ее движение, но делали вид, будто заняты чем-то другим. Себастополские кумушки вполголоса обсуждали туфли, ноги, кожу кинозвезды. Группа мальчиков-подростков прохаживалась туда-сюда мимо стола, пытаясь набраться смелости попросить у Мишель автограф или же просто дотронуться до ее волос и сбежать. Разве можно их в этом винить? Мишель завораживала.
– Не ожидал ее здесь увидеть, – произнес Джейкоб.
– Пожалуйста, только не говори, что она сногсшибательна.
– А как насчет «сексуальна»?
Джейкоб улыбнулся, и я невольно улыбнулась в ответ.
– Решила жить одной большой счастливой семьей?
– Да.
Он одобрительно кивнул.
– Не ожидал от тебя. Смелое решение.
Мы снова посмотрели на Бена с Мишель: Бен обнимал дочь, Мишель стояла рядом. Они прекрасно смотрелись вместе.
Джейкоб отвел в сторону мои волосы и положил руку мне на шею чуть ниже затылка.
– А если бы я сказал, что ты ничем не хуже Мишель Картер? – прошептал он мне на ухо.
– Я бы ответила, что ливень тоже предсказывал ты.
Когда я подошла к столу, они смеялись. Мэдди самозабвенно раскрашивала в сиреневый цвет Коржика из «Улицы Сезам», а Бен и Мишель наблюдали и помогали.
Бен заметил меня первым и подвинулся, освобождая мне место.
– Выбирай карандаш! – сказал он.
Мишель похлопала по стулу рядом с собой.
– Садись лучше сюда.
Я неестественно улыбнулась и села рядом с ней. Мишель тоже выдавила из себя улыбку.
– Бенджамин, ну-ка кыш отсюда. Дай девочкам посплетничать.
Бен встревоженно посмотрел на меня, но я кивнула, давая ему понять, что все хорошо. Он улыбнулся и потрепал Мэдди по голове.
– Пойду возьму ей сока. Тебе чего-нибудь принести?
Я не была уверена, к кому он обращается. В любом случае ответила Мишель:
– Мне как обычно.
Мы смотрели, как Бен пробирается сквозь толпу, неся Мэдди на руках. Он держал девочку высоко, чтобы она могла рассмотреть каждого гостя, каждое нарядное платье.
– Дочка очень его любит, – проговорила Мишель. Вид у нее был грустный. Возможно, потому что она так долго не давала им видеться, а они оказались
Я не знала, что ответить, однако Мишель и не ждала ответа. Ее внимание привлек кто-то другой.
– Боже… Это что, Генри Морган?
Мишель указала взглядом на Генри – остроумного и уверенного в себе Генри, который разговаривал с парой гостей. Гости слушали и смеялись.
– Поверить не могу! Несравненный Генри Морган!
– Откуда ты его знаешь?
– Лично мы не знакомы, но я большая его поклонница. Генри был приглашенным дирижером в Ла Скала, когда я приезжала в Италию на Венецианский кинофестиваль. Он просто великолепен. Так же великолепен, как Леонард Бернстайн [3] . Дирижирует всем телом, излучает за пультом такую страсть… В жизни не видела ничего подобного.
Мишель пожирала Генри глазами, как будто хотела съесть. И зачем только я ее пригласила?..
3
Леонард Бернстайн (1918–1990) – американский дирижер, пианист и композитор. В 1958–1969 годах главный дирижер Нью-Йоркского филармонического оркестра.
– Он друг семьи? Бенджамин упоминал, что твоя мать виолончелистка. Я бы очень хотела с ним познакомиться. Ты нас не представишь? Если, конечно, удобно.
– Уверена, Бенджамин с удовольствием сделает это за меня.
От Мишель не ускользнул мой язвительный тон, но она все равно улыбнулась – похоже, поставила себе целью меня очаровать. Как бы ей намекнуть, что, расточая похвалы любовнику моей матери, она вряд ли чего-то добьется?
– Кстати, я ужасно благодарна тебе за приглашение. Это ужасно много для меня значит. И для Мэдди тоже. Она ужасно к тебе привязалась.
Я улыбнулась, стараясь не подсчитывать, сколько раз Мишель повторила «ужасно».
– Я, разумеется, понимаю, что наша первая встреча прошла не слишком гладко, – продолжила она. – Мне бы очень хотелось это исправить.
– Уже исправила, когда согласилась прийти.
Мишель склонила голову набок, затем благодарно кивнула.
– Не знаю, интересно ли тебе мое мнение, но твое свадебное платье смотрится потрясающе. Никогда такого не видела. По крайней мере, на девушке, бегущей по бульвару Сансет.
По лицу Мишель скользнула лукавая улыбка. Я невольно засмеялась, и она тут же присоединилась ко мне, откинув голову назад. Гости глазели на нее, купаясь в звуках этого смеха и мечтая узнать, что так развеселило кинозвезду.
Мишель наклонилась ко мне.
– Ну разве не замечательно? Мне жаль, что Бенджамин так долго не решался открыть правду. Я бы сама тебе рассказала, однако не хотела лезть не в свое дело.
– Я должна была узнать именно от него, но все равно спасибо.
– В прошлом месяце, когда мы отдыхали в деревне Шир, я постоянно на него давила. Сказала, что давно пора тебе признаться – так будет лучше для всех.