Восход Луны

Гепард Лайри

Грейтхарт тепло улыбнулся Луне.

– Расскажи уж ты.
– Буркнула она, тщетно пытаясь скрыть смущение.

– Как прикажете, мое Лунное Высочество.
– Принц игриво куснул любимую за ушко и повернулся ко мне.
– Видите ли, Лайри, аликорны как существа долгоживущие бывают «в охоте» раз в сто лет, и как раз не так давно на Луну упал этот самый сотый год цикла. Когда принцесса, преисполненная страсти, ходила по дворцу, за ней вился умопомрачительный шлейф любви, заставляющий стражников, которые помоложе, реагировать даже слишком явно, а мое нутро - благоговейно

и сладко трепетать. И в некий миг я решился и спросил Луну, могу ли как-то помочь ей.

– Милый, ты очень скромно описал мое тогдашнее состояние.
– Засмеялась Луна.
– Всего лишь «шлейф любви», ох. А я в самом деле готова была лезть на стену. Внутри меня бушевал настоящий пожар неудовлетворенной страсти и вожделения. И твой вопрос малость вышиб меня из состояния и без того хрупкого равновесия. Ах, какой был момент, когда я соображала, изнасиловать тебя или растерзать, или залунить на луну за такую непристойную наглость по отношению к моей понисоне, или и то, и другое, и третье в порядке очереди!..

– Но предложенную помощь все же приняла.

Магия скользнула по рогу фесликорна, и в пышной гриве Луны замерцали сразу два «ухопочеса». Блаженно сопя, кобылица прикрыла глаза и чуть запрокинула голову, слегка подергивая ушками.

– А после оказания всесторонней помощи Луне у нас состоялся серьезный разговор. Аликорн откровенно поведала мне о нюансах отношений богинь и смертных. И спросила, хочу ли я оставаться с ней?

Ухочесание Грейтхарта рассеялось, когда Луна, благодарно кивнув, томно вздохнула и взглянула на меня.

– Лайри, я очень боялась тогда. Боялась даже не отрицательного ответа, а собственных сомнений. Пусть передо мной были примеры живой, самоотверженной любви, и твоей ко мне, и возлюбленного Селестии Хардхорна, которого она дождалась аж через семь сотен лет. Но это ваша жизнь и ваши поступки. Не мои. У Грейтхарта могла быть иная особенная пони, другие устремления и планы на жизнь, наконец, он мог свободно отказать мне, вообще не объясняя причин. И я не посмела б требовать, чтоб он изменил решение для меня. У меня нет и никогда не будет права ломать чью-либо жизнь в угоду своим прихотям.

– Но вопреки страхам Луны, я согласился.
– Кивнул Грейтхарт.
– Я заверил бессмертную принцессу, что готов посвятить ей всю мою жизнь, и ни возраст, ни старость не изменят моего к ней отношения. Я помог Луне отринуть застаревшие убеждения о семье. Да, пусть ее избранник не будет бессмертен, пусть все преходяще и тленно, но нельзя только из-за страха потерь лишать себя удовольствий в жизни.

– А крылья за какие подвиги?
– Улыбнулся я, вспомнив своего знакомого бэтконя.

– А идею о крыльях нам подарил Нортлайт.
– Одобрительно фыркнула Луна.
– Мой милый сын в день нашей свадьбы с присущим ему искренним любопытством спросил - если мы дорожим друг другом, почему мне не провести ритуал фесликорнизации, как когда-то я даровала рога, крылья и бессмертие самому Норту и его трем сестрам. Я и провела. Новая ступень развития - это моя благодарность Грейту за его силу духа и волю, за то, что будучи во власти

Тьмы, он поверил мне и нашел в себе силы обратиться к Свету, и избрать новый путь. Это и благодарность лично от меня за согласие идти со мной одной дорогой жизни.

– Мы с Луной отныне на равных. Я люблю Луну и манго, перенимаю опыт старших фесликорнов. Любимая более не страшится потерять меня, конечно, если я сам не влезу в какую-нибудь мясорубку... но мое благоразумие никогда меня не покидает.
– Поспешил заверить фесликорн, поймав осуждающий взгляд Луны.
– И мы ждем дня, когда сможем увидеть нашего первенца.

Покинув кресло, я обошел стол и опустился между супругами на колени.

– Я очень рад за вас троих. Рад, что у вас все хорошо.
– Улыбнулся я, лаская загривки правителей.

Луна с довольным сопением потерлась о мою щеку.

– Нас троих?
– Уточнил Грейтхарт, выразив удивление чуть более явно.

– Да, вас, ведь детеныш воспринимает состояние и настроение матери.
– Пояснил я.
– Пусть он и не видит окружающего мира, но чувствует.

– Верно, - кивнула Луна, - потому я поддерживаю хорошее себячувствие и слежу за здоровьем.

– О!.. Вы знаете, я могу попробовать рассмотреть малыша своим глазом и сказать вам, каков он. Попробуем?

– Лайри, а это не причинит вред ему или Луне?
– Жеребец ощутимо напрягся.

– Нет, Грейтхарт, моя оптика ничего не излучает.

– Это будет рентген или нечто подобное?
– Спросила Луна, поднаторевшая в науке и технологиях после пребывания в мире людей.

– Да, рентген.

– Давайте посмотрим.
– Оживилась Луна, поднимаясь.

Следуя моим указаниям, принцесса сложила шаль на плечи, обнажив тело, и встала боком к открытой балконной двери - на прохладном фоне инфракрасное сканирование было более четким.

Погасив свет, я сев на пол возле Луны и попытался осмотреть ее, но не особо удачно - насыщенный красно-оранжевый силуэт и все, хотя те же стражники за дверью светили куда интенсивнее.

Я коснулся пальцами виска, нащупывая сенсорную панель управления под кожей. Изготовленная народными умельцами «пиратская» прошивка раскрывала некоторые официально незадокументированные возможности протеза. Комбинация нажатий, и оптика потухает, уходя в перезагрузку.

Через несколько секунд зрительные нервы привычно обожгло неприятно-яркой вспышкой. Тут бы пустить слезу и зажмуриться, ан нет - физически нечем. Перетерпев шок, дожидаюсь фокусировки камеры и ясно вижу светло-серые кости аликорна на темном фоне плоти.

Отстраняюсь немного и снова жду, пока автоматика настроит фокус. Хорошо различаю изящный скелетик жеребенка во чреве матери.

– Насколько я могу судить, детеныш развит нормально, явных аномалий в строении костей нет. Какого он пола, не ясно. Есть крылышки, аккуратные такие, мышиные. Рог, если он должен быть, вырастет уже потом, после рождения.

Напоследок осматриваю Луну - в «скелетном» восприятии она выглядит очень забавно. Видя трепещущее сердце в груди аликорна, вспоминаю, как касался его когда-то во сне.