Восхождение богов

Пар Даша Игоревна

Ктуул натянул широкую улыбку.

— А как же твой верный канцлер Богарт? Он успел уйти, но далеко ли? Знал бы ты то, что знаю я о таких, как он, то не был бы так уверен в нём. Этот мальчик запросто выложит всё, как только я растолкую ему истинное положение вещей.

Ник судорожно сглотнул, но разом успокоился. Даже зная, у кого предмет, Ктуул не знает где он. Иначе Селеста была бы уже здесь. Одно лишь упоминание её имени передёргивало бога и это не ускользнуло от внимательного взгляда. Селесте ни в коем случае нельзя попасться в лапы вечных. Если он, имея интерес у них, не в безопасности и постоянно подвергается

атакам, то её Ктуул попросту сведёт с ума.

— Почему ты так её ненавидишь? — неожиданно для себя спросил Ник. — Даже презираешь. Никогда не берёшь в расчёт.

Ктуул, который на победной ноте уже собирался раствориться в воздухе, застыл, на мгновение сжав кулаки. По-птичьи наклонив голову, он задумался, размышляя, стоит ли отвечать на каверзный вопрос.

— Потому что она — всё, что осталось от Клэрии. Потому, что я не могу добраться до мерзавки, посмевшей меня переиграть. Моя ненависть простирается к той, что неспособна на большее, чем примитивное существование смертной. Вместе с Каргом Клэрия могла совершить восхождение, но предпочла умереть, не познав истинного могущества и власти. Исчезла как дым, — с непонятной интонацией в голосе молвил Ктуул. В его золотых глазах мелькнула радужная искра и по щеке спустилось серебро, растворяясь на кончике верхней губы. — Селеста такая же. Если ты и дальше будешь поддаваться ей, тебя постигнет та же участь.

* * *

В одиночестве король задремал ненадолго. Полноценный сон никак не наступал: закрыв глаза, опять падая во тьму, он чувствовал под пальцами очертания тела Кандиры, ощущал тягучую кровь на руках, железный привкус во рту, сухость стянутой коркой кожи. После ухода вечного, Ник долго щёткой вымывал кровь из-под ногтей, но этого было мало. Последние секунды жизни Кандиры никак не уходили из головы и её отчаянный вопль всё ещё стоял в ушах криком ночной птицы.

Вместе с тем, Ник задавался вопрос, как много реального произошло за эти дни? Он успел убедиться в искушённости Ктуула и Туулы. Они непревзойдённые иллюзионисты, мастера создавать такую сложную паутину видений, что король попросту не видел разницы между реальностью и фантазией. Нагота слабости. Беспомощности, от которой хотелось кричать.

«Ничему нельзя верить. Даже снам», — думал он, наконец погружаясь в благословенное беспамятство.

Ему виделись заострённые макушки горных елей. Холодный ветер ворошил волосы, льдинками застревая на щеках. Он видел серые шкуры, слышал волчий вой, замечая белую вспышку среди деревьев. Его уносит вниз прямо к стае, где он замечает её. Сидящей среди волков. Девушка поднимает голову и смотрит янтарными глазами прямо на него. А когда улыбается — во рту вместо зубов — клыки.

Под тягостный волчий вой, Ник просыпается, тяжело перевешиваясь через кровать. Ему зябко и тоскливо, и кажется, что там во сне было что-то настоящее, что-то родное и близкое, но чем больше он силился вспомнить, тем меньше в голове держалось сновидение. Только серая рябь, от которой во рту встал металлический привкус.

Не сразу до короля дошло, что он не один. Вернулась Туула. И с ней что-то было не так.

Она стояла, покачиваясь, в центре комнаты, двигаясь как в замедленном танце, от которого ломит кости и всё кажется медовым. Её золотистое платье, непозволительно обтягивающее и короткое, соблазнительно облегает точёную фигурку с маленькой, но пухлой грудкой. На её

руках и ногах золотые браслеты, тихонько звенящие в такт движений. Она что-то мурлычет под нос, и её волосы распадаются волнами, настойчиво притягивая к себе внимание.

Заметив проснувшегося зрителя, она замерла, изящно изогнувшись и выпятив грудь. Опустив руку вниз, будто стыдливо прикрыла оголённые ноги, а сама улыбается хитро, облизывая тонкие губы. В полусумраке они казались кровавой раной на белоснежном лице.

— Ты гадаешь, зачем я пришла, не так ли? Думаешь, это очередная уловка Ктуула. Считаешь меня преданной сестрой и дочерью нашего Отца. Не кривись, твоё лицо и так искривлено, — она перебирает пальцами воздух и Никлос чувствует, как иллюзия плотно садится на его кожу, меняя очертания.

Поднявшись с места, он застывает перед зеркалом — оттуда смотрит незнакомец, лишь отдалённо имевший с ним сходство. Очень отдалённо. А Туула встаёт позади и нежно обнимает, расстёгивая мужскую рубашку.

— Я так соскучилась по тебе, — шепчет мелодичный голосок. Она прикладывает ладонь к его груди, прислушиваясь к ускорившемуся биению сердца, и чуть постанывает от удовольствия. — Всего на час. Вспомнить тебя.

— Так выглядел Карг? — тихо спрашивает Ник, понимая, что и голос претерпел изменения.

Он отворачивается от зеркала, чтобы не видеть чужака и смотрит на израненную девушку, что с такой надеждой вглядывается в него.

— И да, и нет, — она облизывает губы, и они притягательно вспыхивают красным. — Но разве это важно для тебя? Может стоит спросить зачем?

— И зачем же?

Она встаёт на цыпочки, запрокидывая правую ножку назад, как девчонка, требующая поцелуя. Однако мужчина отстраняется, сбитый с толку.

— Я выведу тебя из дворца. Помогу сбежать. И даже больше — скрою от пристальных глаз братца, чтобы он не смог выследить. Подарю время и возможность выполнить сделку. Вещица Клэрии в обмен на целый мир, звучит соблазнительно? — как бы невзначай падает лямка платья, замирая на краю, где виднеется маленькая родинка. Почему-то это было так притягательно, что Ник сглотнул, тем вызвав улыбку Тули.

— А что взамен? — подобрав голос, спрашивает он, когда вечная сознательно сбрасывает другую лямку и платье спускается ниже, оставаясь на груди только благодаря торчащим соскам.

Она запрокидывает руки, водя ими по волосам и платье вот-вот соскользнёт вниз, чтобы показать — под ним ничего нет.

— Я хочу вспомнить, каково это быть с мужчиной. Таким как ты.

Никлос разом поскучнел и отошёл назад.

— В эту игру я уже играл. Я не могу дать тебе желаемое. Секс ты можешь получить в любом публичном доме. Ручаюсь, многие достойные мужчины с радостью одарят тебя своей любовью. Но твоё истинное желание никто не в силах удовлетворить.

Лямки вернулись на место и платье удлинилось, скрывая хозяйку целиком. Её лицо заледенело, а глаза сузились, она скрестила руки, спрашивая:

— И чего, по-твоему, я желаю?

— Настоящей любви. Видимо было время, когда Карг любил тебя и давал почувствовать себя живой. Но это осталось в прошлом. Оставь попытки его воскресить.

Некоторое время девушка молчала, размышляя. А потом её внешность начала меняться, пока не перетекла в облик Селесты. Ник, насупившись, ещё раз отступил назад. Он был не намерен покупаться на такую примитивную ложь.