Восхождение богов
Шрифт:
— Только доверие. Если ты сможешь… тогда всё получится, — ещё раз повторилась она, целуя его в щёку. — Сделай то, чего не смог Карг.
* * *
Время вышло. Оно истекло ещё час назад, однако Ник не знал об этом, увлечённый поразительной и прекрасной в своей резкости Клэрией. В ней было нечто неповторимое, уникальное, как сила стихии. Даже после смерти она горела жизнью. Девушка привлекала его как мотылька огонь, и, если бы имя Селесты не вертелось на устах, Ник плюнул бы на мир живых и предпочёл бы остаться с ней, чтобы убрать с её лица грусть и бремя одиночества.
Но время вышло. И тяжёлая поступь напольных
— Он всё-таки пришёл за тобой! — помертвевшими губами едва слышно молвила она.
Отбросив страх, окунаясь в прошлое как в горячее молоко, где стоически встречала беды, спустилась обратно, помогая ему подняться.
— Знаешь, как ты смог её воскресить? Знаешь как?! Потому что в тебе тоже есть ариус. В миг, когда она умерла, ещё не родилась следующая носительница, а в тебя поколениями вливалась кровь белых дракониц! Это шанс на то, что ты не такой, как Ктуул. Он никогда не должен об этом узнать!
Рушились стены, грохнулась люстра, разбрызгивая воск и огонь свечей, ломалась мебель, всё кругом провалилось в широкие проёмы, возникающие прямо под ногами. Отовсюду доносился болезненный треск и глубокий низкий гул, от которого ныли зубы. Воздух сопрел до дымной тяжести, из камина вывалилась объятая пламенем кладка, взметая чёрные клубы дыма.
Клэрия тащит его по коридорам, уворачиваясь от камней и сломанной мебели, и лишь единожды задержавшись, когда к ним выбежал давешний юноша с мечом наперевес. Он что-то закричал на гортанном языке, указывая наверх и она кивнула, в последний раз сжимая его в крепких объятиях.
— Прощай, Лико, — прокричала она вслед, сама же на глазах обрастая кольчугой и прочной бронёй, превращаясь в воительницу давно минувших лет.
— Я задержу его. А ты уходи. Ищи свою Селесту, откройся перед ней, распахни сердце и будет готов к тому, что последует за этим. А я приму свою судьбу.
Такой он её и запомнил. Худая птичка в стальных латах, чьи глаза как расплавленное серебро сияют на пол-лица, завораживая и притягивая как свет полной Луны на чёрном небосводе. Она улыбнулась напоследок, взлетая по возникшей в стене лестнице наверх и скрылась навсегда, воинственно крича невидимому и ненавистному врагу.
Глава 12. Его жертва
Никлос
Его вынесло обратно в пустыню как прибой, неизменно возвращающийся в океан. Безжизненный ветер унёс краски, вкус, варварски забирая ослепительную яркость жизни. За время отсутствия его души от тела осталась лишь мысль, только бесплотная полупрозрачная оболочка, сквозь которую просачивался песок. В нём не осталось и капли крови, телесных жидкостей, даже мочи, ничего, что удержало бы его от полного исчезновения, кроме упрямой мысли: «Я всё ещё жив».
Этого хватило.
И было достаточно, чтобы сделать первый пустой вдох, выдуть из тела лживость смерти, смыть с себя недовольные песчинки, что как маленькие ручки, пытались забраться обратно, недовольные его пробуждением. Он был так слаб, что едва мог стоять на коленях, но мысль билась в нём с королевским упорством человека, привыкшего бороться с собственными слабостями.
Он смог подняться на ноги, смог открыть глаза и оглядеться, чтобы увидеть напарника, бьющегося с сотнями монстров в полной темноте, озаряемой только вспышками жалкого огня. Тогда свет из груди короля
Однако король был против. И теперь он знал, что делать.
— Что же ты так, не уберёг себя? — с мягкостью, совершенно ему несвойственной, говорит он, придерживая голову Акроша, пока завершалась обратная трансформация.
Мужчину давило пустотой вперемешку с песком, он бы выкашлял лёгкие, если бы мог хотя бы шевельнуться, а так ему оставалось лишь смотреть пронзительной льдистостью серых глаз, мысленно отвечая:
«Увы, но моя песня подходит к концу. Я сделал всё, что мог, мой король. Дальше вам придётся идти одному».
— Ну-ну, не говори так, — укоризненно протянул Никлос, ощупывая лоб и спускаясь вниз к новым и старым ранам синеватой россыпью разлетевшихся по полуобнажённому телу дракона. Он видел глубокий след от загнутых когтей, прошедший прямо по сердцу и в этом месте рана раскрывалась как песчаная роза, распускаясь отравленными лепестками.
Даже после позорного поражения стражи мертвецов не уходили с поя боя, они кружились над ними, голодно крича где-то во тьме, готовясь напасть, стоит только мерзкому сиянию хоть на мгновение померкнуть. Они были готовы проползти как ящерицы по песку, заныривая в него как черви, если бы это помогло добраться до… неправильного. До чужеродного. Опасного. Нужно уничтожить то, что потревожило покой… Да, насытить чрево жизнью и вновь укутаться в саван пустоты…
Ник вздрогнул, застигнутый калейдоскопом из чужих стеклянных мыслей, что как паутинка на его собственном сознании, влезло в голову. Они карабкались не только наяву, но и через подсознание. Именно они забирали мысли, пытаясь взять их измором. Пытаясь лишить воли к сопротивлению. Настоящая стража смерти. Сегодня у них не будет новой пищи.
И Никлос погрузил руки прямо в грудь Акроша, заставляя того изумлённо выгнуться вперёд, давясь приступом боли. Король действовал быстро, направляя силу, что спала в нём, заставляя её работать на полную катушку. Он лишь единожды остановился. Когда осознал, что ариус в нём течёт не полноводной рекой, как в настоящем носителе, а держится как в запечатанном сосуде, в котором осталась пара капель. Воскресив Селесту, он исчерпал ресурс. И теперь мог или исцелить Акроша и лишится драгоценного дара, или же отказаться от спасения друга ради более важных задач. Спасти себя?..
Он усмехнулся и далее уже не мешкал.
* * *
— Как ты это сделал?
Вопрос Акроша прозвучал сразу, как развеялась белёсая дымка, окончательно покинувшая королевское тело. Последние движения дались с трудом, казалось, это похоже на извлечение глубоко-засевшей занозы, когда даже вытащив её, не испытываешь в полной мере облегчения, только боль от мелких заусенцев, что прорезали тысячью мельчайших игл кожу.
Дело было сделано. На теле Акроша не осталось и следа от жутких ран, нанесённых местными обитателями. Шея лишилась песчаных струпьев, горло избавилась от язв, полностью растворились кошмарные ожоги. Мужчина излечился целиком и теперь ясно взирал на короля, устало опустившегося на песок.