Восхождение. Современники о великом русском писателе Владимире Алексеевиче Солоухине
Шрифт:
– Мне тоже запомнилось сразу, – продолжаю разговор, – «Имеющий в руках цветы плохого совершить не может…»
Добавляю собеседнице, что довелось полгода жить в Италии (там сын живет) и, когда возвращалась, едва самолет чиркнул об асфальт аэродрома Шереметьево, слезы, а в мыслях солоухинское:
Я шел по родной земле,
Я шел по своей тропе…
Это не значит, что меня в Италии плохо принимали – все мои духовные устремления исполнились. Я видела «Последнюю вечерю» Леонардо да Винчи (так итальянцы
И все-таки – родная земля – это родная земля! Пусть меня кто-то подтолкнул, пустил шутку, – но ощущение родства с родной землей мне подарила прекрасная Италия.
Значит, делаю вывод, если «в обиходе» живут слова и строки – это и есть подлинная поэзия. Знаменитый «Колодец» Инесса Владимировна процитировала тоже без предварительной подготовки, по памяти:
…И понял я, что верен он,
Великий жизненный закон:
Кто доброй влагою налит,
Тот жив, пока народ поит.
И если светел твой родник,
Пусть он не так уж и велик,
Ты у истоков родника
Не вешай от людей замка,
Душевной влаги не таи,
Но глубже черпай и пои!
– Посмотрите, как у Солоухина все весомо, грубо, зримо, я бы сказала еще, сочно, как описан сруб, вода «как смоль густа, как смоль черна, она как стеклышко чиста…»
Мы расстались на троллейбусной остановке друзьями, хотя до этого мало общались, живя в одном городе. Нас объединил Солоухин.
Двадцать человек – двадцать отношений к Солоухину, двадцать мнений. Где истина? Каков же подлинный Солоухин? Может быть, это и есть цель моей книги: преобразовать различные (часто необоснованные) мнения в одну общую цель – увлечь молодые умы чтением произведений Солоухина; преобразовать их неведение и невежество в доброе отношение к творчеству писателя-классика, писателя-земляка.
Но как это сделать? Во-первых, самой прочитать (или перечитать) каждую солоухинскую строчку. «Тогда ты получишь право, – сказала я себе, – говорить о творчестве этого писателя».
Итак, май, июнь, июль, август 2002 года. Я одна в читальном зале. Царские условия! Учащиеся на каникулах. И тут же получаю духовный подарок от Владимира Алексеевича – повесть «Прекрасная Адыгене». Она оказалась так созвучна моей душе потому, что в молодости мне довелось заниматься альпинизмом. Имею разряд по этому виду спорта за девять восхождений. Одно из них было на Эльбрус, высочайшую вершину Европы, 5633 метра над уровнем моря.
Читая Солоухина, я как бы вернулась к годам своей молодости и радовалась совпадению впечатлений, мыслей, ассоциаций своих и писателя через… 30 лет!
К
Свое восхождение к духовной жизни писатель начал именно с вершины Адыгене. Он так заканчивает повесть:
«Двадцать первое августа одна тысяча девятьсот семьдесят второго года. Десять часов утра. Мне сорок восемь лет. Я стою на вершине Адыгене. Я разорвал кольцо. Я стою на вершине Адыгене. Уже ничего нельзя сделать. Никогда не будет меня, не стоявшего на вершине Адыгене, а всегда буду я, совершивший восхождение, преодолевший все, что надо преодолеть, достигший вершины и стоящий на ней. Я стою на вершине Адыгене. (Ее высота 4404 метра.)
Эти строки писателя полны чувства, не очень отредактированы: два раза он повторяет одно предложение – «Я стою на вершине Адыгене», но читатель понимает, что сейчас не до редактуры, полнота радости от покорения вершины захлестывает его.
В 1972 году во Владимире было очень жаркое лето, а я ходила беременная, собираясь родить сына (дочь уже была), – так вот почему мне было не до прекрасной Адыгене! Свое восхождение на Эльбрус я совершила в 1962 году, когда мне было 24 года! Хорошо помню первое, что пришло на ум: «Кавказ подо мною…» – песчинкой, ростом 152 сантиметра. Я видела, как говорят сейчас, «в натуре» прохождение скального маршрута Михаилом Хергиани. Стройный, в спортивном костюме, – он голубой ящеркой промелькнул по грозным скалам и, не дав нам опомниться, оказался на верху скалы. Это незабываемо! В повести Солоухина читатель встретит и это славное имя, известное альпинистам всего мира.
В «Прекрасной Адыгене» Солоухин продумывает – как жить человеку на земле? Как сохранить здоровье? Обедать, ужинать «цивилизованно» со стаканом в правой и сигаретой в левой руке, или взять себя за шиворот и потащить подальше от табачного дыма, от этого угара цивилизации. Он выбирает второе, хотя ему уже сорок восемь! И записывает слова, видимо, взятые из справочника по альпинизму:
«Взойдя на вершину, человек испытывает глубокое удовлетворение не только от тесного общения с нею, но прежде всего от чувства самоутверждения, познания своих физических и моральных сил, познания своей способности к достижению трудной и опасной цели».
И тут же на вершине Адыгене начало его исповеди, тут происходит очищение его сердца. Читаем:
«Тщеславие совсем не свойственно мне. Счетчик Гейгера, настроенный на тщеславие и поднесенный ко мне, не издал бы ни единого звука. Я не перечитываю своих статей, когда они печатаются в газете (разве что узнать, много ли вырезано), я не храню газет и журналов, где напечатаны мои рассказы или стихи, и не собираю статей, написанных о моих книгах, а тем более упоминаний своего имени. Я не стремлюсь в президиумы собраний и на трибуны, я не завидую собратьям, когда они получают премии, звания, ордена.