Воскресший гарнизон
Шрифт:
До этого разговора полковник знал обер-лейтенанта Жер-ницки, как предельно сдержанную даму, которая даже в постели отдавалась так, словно дело происходило на смотровом плацу, в присутствии генерала. Поэтому сейчас он с удивлением уловил явную игривость её тона.
«Ничего не поделаешь, давняя любовь...» — мечтательно оправдал полковник это состояние, наблюдая за тем, как, покончив с затянувшимся принятием ванны, белокожая ржановолосая Инга величественно прошла в спальню, на ходу избавляясь от теплого шерстяного халата.
Штубер был прав: даже прибытие в подземный лагерь СС самого «фюрера» не смогло затмить еще одного неожиданного
— Что это вы с таким удивлением смотрите на нас, обер-штурмфюрер Ланс? — вышла из «оппель-адмирала» рослая, стройная германка со знаками различия гауптштурмфюрера на строгом черном френче. — Вам приказано встретить и проводить нас, — оглянулась на девиц, сгрудившихся у двух крытых грузовиков, — а вы словно оцепенели. Вы меня огорчаете, доктор Ланс.
— Простите, гауптштурмфюрер, но мне приказано было встретить группу особого назначения...
— А как вы представляли себе группу, которая могла бы иметь еще более «особое» назначение, нежели та, которой командую сейчас я, Эльза Аленберн?
Высокий, безплечий, с маленькой лысеющей головкой на цыплячьей шейке, Ланс больше смахивал на провинциального конторского служащего, нежели на обер-лейтенанта СС, чем сразу же разочаровал всех прибывших ариек.
— Видите ли, до сих пор термином «группа особого»...
— Вы по-прежнему огорчаете, доктор Ланс. Причем не только своей несообразительностью, — окинула его сугубо женским оценивающим взглядом гауптштурмфюрер.
— Видите ли, меня не предупредили, что эта группа будет «особой» в таком вот, специфическом, смысле...
— А теперь вы меня еще больше огорчаете, доктор Ланс. Очевидно, решили, что я привезла вам девиц из армейского борделя? — Второй, еще более придирчивый взгляд, которым окинула его Эльза, был уже не таким уничижительным, как первый, однако рассчитывать Лансу явно было не на что.
— Хотите сказать, что это не так? — удивленно уставился на грудастых молодок доктор Ланс.
— В определенном смысле, возможно, вы и правы, — только теперь улыбнулась Эльза. Но это была не та улыбка, которой обычно встречали своих клиентов держательницы притонов.
— Вообще-то, многие германки служат сейчас в зенитных войсках или становятся снайперами.
— Можете считать их зенитчицами, — со всей возможной серьезностью согласилась Аленберн.
— То есть они прошли обучение в зенитной школе?
— Прошли, доктор Ланс, пропіли. Эти сексуальные мерзавки на лету сбивают любого пролетающего мимо красавца! В сравнении с ними, я, в их годы, была непорочной монахиней. Жаль только, что никто не способен был поверить в мою непорочность.
— В таком случае, я ничего не понимаю, — беспомощно развел руками доктор Ланс.
— Так постигайте же, доктор Ланс, постигайте!
Оберштурмфюрер даже не догадывался, как круто изменится с этой минуты его карьера. Поскольку не мог знать, что Эльза Аленберн привезла письменный приказ из Берлина о назначении его, Ланса, комендантом секретного «зомби-лебенсборна» в подземном лагере СС.
— Я что, обязан ведать профессиональной подготовкой этих юных германок? — доверительно как-то поинтересовался бывший педагог, поскольку понятия не имел, что именно он должен постигать.
— «Профессиональной подготовкой», говорите?! —
Обер-лейтенанту войск СС Лансу уже перевалило за пятьдесят, и до недавнего времени он являлся директором горнотехнического училища в недалеком от этих мест Котбусе. Однако в начале сорок четвертого последних учащихся его училища мобилизовали, а всех имеющих техническое образование преподавателей, не подлежащих призыву в действующую армию, перебросили сюда, в подземелья «Регенвурмлагеря»! Вчерашние коллеги доктора становились в основном мастерами участков, или же, как и сам доктор Ланс, ведали первичной подготовкой технического персонала.
— Окажись вы чуть моложе, оберштурмфюрер, — критически окинула взглядом тщедушную, сутулую фигуру экс-директора широкобедрая сорокалетняя Эльза Аленберн. — Как же доходчиво я бы все это вам объяснила! Впрочем, стоит ли сейчас о грустном? Лучше позвольте представиться как-то более основательно: гауптштурмфюрер Эльза Аленберн, комендант «лебенсборна» «Святилище арийцев» [48] , она же — главный инспектор лебенсбор-нов рейха.
— Даже так?! — уважительно развел руками оберштурмфюрер. — Главный инспектор рейха! Кто бы мог предположить?
48
«Лебенсборн» — «источник жизни» (нем.). Особые, курортного типа заведения, в которых отборные девушки-арийки занимались любовью со специально подобранными молодыми, физически здоровыми и внешне привлекательными эсэсовцами, не вступая при этом в брак. Дети, рожденные таким образом, не должны были знать своих родителей, поскольку являлись «детьми рейха» или «детьми фюрера», и именно они становились основой обновленной арийской расы. Всего до конца войны в «лебенсборнах» было рождено порядка пятидесяти тысяч «детей рейха».
Для него, профессионального педагога в четвертом поколении, инспектор всегда казался пострашнее любого, даже самого высокого чиновника.
— Вы имеете хоть какое-то представление о том, что такое «ле-бенсборн», мой дорогой Ланс?
— Кажется, да, — нервно протирал безнадежно потускневшие стекла своих очков бывший педагог. — В общих чертах. Самых общих, с вашего позволения. Кажется, где-то читал о них.
— Да не волнуйтесь вы так, наш дорогой Ланс. Все очень быстро прояснится.
— Но, простите, какое отношение может иметь ваш лебенсборн к этой подземной базе СС, которая уже готовится к отражению вражеской блокады?..
— Я так и поняла, что мне придется заночевать в вашем «Лагере дождевого червя», чтобы основательно просветить вас, — грустно вздохнула комендант показательного «лебенсборна» Германии.
— Что будет весьма любезно с вашей стороны, — расшаркался старый педагог, вызвав при этом у Аленберн приступ покровительственной грусти.
Она не сомневалась, что истинный смысл ее слов так и остался недоступным для экс-директора, которого, еще в Берлине, ей заочно отрекомендовали, как чудаковатого технаря и закоренелого холостяка, еще когда-то, чуть ли не в юности, овдовевшего на втором году супружеской жизни, поскольку жена умерла во время родов.