Воскресший гарнизон
Шрифт:
— Если вы истинный мастер, — продолжил тем временем свой монолог Лжегитлер, — заставьте тысячи германцев и негерманцев воспринять созданный вами образ и поверить в него. Так или иначе, образ Христа-великомучеиика давно исчерпал себя, а главное, опорочен еврейским происхождением этого самого Изи-Иисуса. А уж превратить в эталон божественности лик вполне земного, никаким заступничеством божьим не возвышенного мученика — мы, в конце концов, сумеем.
В горилоподобной позе, которую принял Отшельник, теперь уже явно ощущалось
Опасаясь, как бы этот скульптор и в самом деле не искусился на покушение, фон Тирбах выхватил пистолет и навел ему прямо на лицо.
— Вы правы, фюрер, в искусстве именно так все и должно происходить. Тем не менее заменить вашим образом образ Христа я не смог бы, — не обратил Отшельник внимания на угрозу со стороны телохранителя фюрера.
— Может быть, просто боишься?
— Не боюсь.
— Не меня, а того, что для создания подобного «распятия» у тебе попросту не хватит таланта, а, «распинатель»?
— На Христа хватает, а на вас нет? — вновь поразил Отшельник фон Тирбаха своим безумным бесстрашием.
— Известно ли тебе, что Христос за бездарность не карает? — спросил он. — За это карают фюреры.
— И те, и другие карают за талант. Всегда, во всех странах и во все века — только за талант. Что же касается бездарей, то бездари ими всегда почитались.
— Но-но, ты! — ухватился за леса фон Тирбах. — Я сейчас тебя самого вмурую в эту стену!
— Оставьте его, барон, — устало проговорил лжефюрер. — Сегодня этому мастеру позволено говорить все, что вздумается. Ибо только сегодня ему позволено говорить... с фюрером!
— Именно это нам всем и следует сейчас учитывать! — поспешно и как-то слишком уж загадочно поддержал его Скорцени.
24
Два подземных взрыва, глухо прогремевших где-то невдалеке, напоминали извержение двух подземных вулканов. Скорцени ясно ощутил, как качнулась земля не только под ногами, но и сбоку и над головой. Местные, подземные взрыва-извержения тем и отличались, что при них вздрагивал, качался и уплывал не только грунт под ногами, но и каменный «небосвод», все мироздание «СС-Франконии».
Несмотря на то, что фронт постепенно приближался, с помощью несильных зарядов подрывники Франконии упорно отвоевывали себе все новые и новые территории, расширяя подземную страну СС, а значит, тем самым, наращивая и утверждая ее могущество.
Слова лжефюрера о бессмысленности дальнейшего расширения лагеря силы приказа пока что не приобрели. Когда после его монолога комендант фон Риттер, улучив минуту, спросил Скор-цени, действительно ли с сегодняшнего дня следует отменить все работы по расширению и благоустройству, тот неожиданно посоветовал:
— Не следует суетиться. Дождитесь письменного приказа. Возможно, у фюрера появятся какие-то уточнения.
Комендант «Регенвурмлагеря»
— Это может быть связано с ситуацией на фронте?
— Прогнозировать волеизъявление фюрера, дорогой барон, — последовал еще один дружеский совет, — так же сложно, как и прогнозировать извержение вулкана. И так же опасно. Так следует ли предаваться этому убийственному занятию?
Впрочем, этот совет касался прежде всего самого обер-диверсанта рейха, ибо никто не мог сказать ему, какие указания от фюрера последуют в действительности, а главное, как он отреагирует на самовольные распоряжения лжефюрера. В этом смысле Скорцени и в самом деле многое отдал бы за то, чтобы во главе рейха оказался сейчас лжефюрер Великий Зомби. Все равно из реального верховного главнокомандующего Гитлер давно превратился в идола для поклонений. Так какая разница, кто будет представать в роли идола во времена гибели Третьего рейха?
Зато при «правлении» Великого Зомби в рейхсканцелярии можно было бы сконцентрировать наиболее решительных сторонников сотворения... Четвертого рейха, поскольку, судя по всему, реанимировать гибнущий уже невозможно.
— Чего же тебе не хватает, Отшельник, чтобы высечь из этого камня «Фюрера-Мессию»? — довольно резко поинтересовался Имперская Тень.
— Я могу отвечать откровенно? Не опасаясь вашего гнева?
— Ничего не опасаясь, — заверил его лжефюрер.
— Ненависти, — не задумываясь, ответил Гордаш. — Не хватает ненависти.
На какое-то время в выработке-келье воцарилось такое тягостное молчание, каковое не воцарялось даже между взрывами.
— Ненависти у тебя как раз хватило бы, камнетес, ненависти еще хватило бы. Даже для того, чтобы убить фюрера. А вот таланта, чтобы увековечить его «Распятием» — и тем самым войти в историю «СС-Франконии», историю Германии и всего мирового искусства — вряд ли.
— Не забывайте, что, прежде чем быть увековеченным в скульптурном «распятии», Христу сначала довелось пройти через распятие на Голгофе. Причем распяли его не как злодея, а как проповедника. Покажите мне проповедника, который бы в наше время удостоился такой чести — быть возведенным на Голгофу и распятым?
— А почему вы так восхищаетесь проповедниками? В чем их заслуга? Проповедников всегда хватало. Но во все времена они всего лишь повторяли то, что им было велено Богом и вождями. Всего лишь повторяли то, что было изречено другими. Так вот, я как раз принадлежу к тем, кто... изрекает.
— Однако за изречения вас пока что не распинали.
— Пока что, — уточнил Великий Зомби, бросив многозначительный взгляд на Скорцени, — нет. Тут я с вами согласен.
— Вот видите! Придется подождать, пока и вас тоже разопнут, а изречения ваши возведут в ранг святого писания. Тогда уж изваяю.