Восьмая горизонталь
Шрифт:
– Простите, Илья Всеволодович. Я это не столько в ваш, сколько в свой адрес. Тоже люблю только верные дела. Еще раз простите - и до свидания.
– Нет уж, какое там "простите". Давайте объяснимся.
– Ну что же. Вы, я уже знаю, много раз проверяли экспериментами теорию относительности.
– Да.
– Все время оказывалось, что старик Эйнштейн прав.
– Так.
– И вам никогда не хотелось, чтобы именно по этому пункту великий Альберт ошибся?
– Хотелось ли мне этого? Не то слово! Ради этого я и брался за такие
– И вам это нравится?
– Что?
– Докторская степень, отработанная методика? Не надоело вам чувствовать себя мудрецом?
– Знаете, Рюрик Андреевич; со мной давно никто так нагло не разговаривал.
– Обидно за вас, Илья Всеволодович! Вы слишком привыкли к тому, что все теории оказываются верными.
Трушин сел и засмеялся:
– Нет, вы мне определенно нравитесь, Рюрик. Знаете, я думаю, что нам пора обходиться без отчеств.
– Идет.
– Такое упрямство заслуживает вознаграждения. Черт с вами, я подумаю завтра над вашей идеей. А пока пойдемте выпьем. За то, чтобы я перестал чувствовать себя мудрецом.
– Вы мне нравитесь еще больше, чем я вам, Илья. Пойдемте, выпьем. И знаете, где? У меня дома.
СОН ВТОРОЙ. ДОБРЫЙ ВЕЧЕР, ИСААК ИСААКОВИЧ!
– Добрый вечер, Исаак Исаакович, - негромко сказал я. И сам удивился, как изысканно это прозвучало по-английски:
– Good evening, Isaac son of Isaac!
Человек в пудреном парике поднял от рукописи длинное лицо с длинным узким носом, прищурил усталые маленькие глаза, всмотрелся в меня, отложил в сторону гусиное перо, деловито посыпал белым песком из серебряной чашечки недописанную строчку, привстал в кресле, снова близоруко вглядываясь в меня.
– Добрый вечер, сэр. Чем могу служить? Простите, но лакей не предупредил меня о вашем визите.
– И не мудрено, Исаак Исаакович. Вы просто задремали в кресле, и мы с вами друг другу снимся.
– Снимся? Тогда я его прощаю, этого лакея. Но почему вы, сэр, так странно ко мне обращаетесь? Мы ведь живем не во времена славного короля Этельреда. И почему вы так странно одеты, сэр?
– Видите ли, у нас в стране до сих пор принято добавлять к имени собеседника имя его отца, Исаак Исаакович.
– В какой стране, сэр?
– В России.
– ...Россия... О да, так теперь называют свою землю московиты. У меня же есть среди знакомых ваши соотечественники, сэр. Даже ваш король... нет, как это? Цар. Цар Пит. Его приводили ко мне на монетный двор. Большой человек. И не только ростом.
– У нас в стране его именуют; даже великим, Исаак Исаакович.
– Великим? Возможно. Но скажу вам по чести, сэр, я не хотел бы быть его подданным. Не совершаете
– Да нет, Исаак Исаакович. К тому же я не подданный царя Петра, а только потомок его подданных.
– Петра! Звучит как на латыни. А потомок... Как это понимать?
– Вы мне тоже снитесь, Исаак Исаакович. Я живу на двести пятьдесят лет позже вас.
– А я еще часто жалел, сэр, что приходится тратить время на сон! Тут, оказывается, можно кое-что узнать о будущем. Что обо мне знают, сэр, через два века в Московии, извините меня, сэр, в России?
– Вас помнят, Исаак Исаакович. Вас считают великим физиком.
– Значит, всем этим недоучкам Гукам и Лейбницам не удалось меня обокрасть!
– Их тоже помнят, но ставят ниже вас.
– Ниже меня! Еще бы! Этих мошенников! Сэр, если бы вы знали, сколько крови они мне испортили, эти воры!
– Но, сэр, говорят, что они ничего у вас не украли, просто вы так долго не публиковали свои открытия, что за это время некоторые из них удалось повторить другим.
– Долго? Но я должен был убедиться в своей правоте. Все эти Гуки и Лейбницы могут ошибаться - их ведь забудут, что бы вы там ни говорили про свою Московию XX века. Я не имею права ошибаться. Гипотез я не строю, сэр, мои работы достоверны, сэр, запомните. А вокруг - интриги, мошенничество, клевета... Но вы ведь все это знаете.
– Знаю, Исаак Исаакович, но вы, ей-богу, многое принимаете слишком близко к сердцу.
– Слишком близко? Я просто не обращаю на это внимания! Теория гравитации останется в веках, как и мое толкование Апокалипсиса. Чему вы улыбаетесь, молодой человек?
– Вы сравниваете несравнимое. Теория гравитации - да, а вот толкование пророчеств...
– Уж не атеист ли вы, молодой человек? В нашем развращенном высшем свете они сейчас попадаются.
– Да, Исаак Исаакович, я атеист.
– Чудовище! Вон из моего дома.
– Но я же вам снюсь, Исаак Исаакович! А вы мне.
– Ах да. Ну, тогда я примирюсь на время с вашим присутствием. Чем вы занимаетесь, когда бодрствуете, атеист?
– Я сотрудник журнала "Наука и труд". Пишу еще в журнал "Знание сила".
– Знание - сила? Это сказал сэр Френсис Бэкон. Хороший был ученый. Но плохо кончил. А зачем он полез в политику? И вообще ему слишком нравились деньги. А сила - не богатство, дорогой сэр... Как вас зовут?
– Рюрик Андреевич.
– Значит, дорогой сэр Рюрик.
– Но, сэр, вы ведь сами член парламента. Как же с политикой?..
– Ха! Знаете мое единственное выступление за все годы?
– Знаю, знаю, Исаак Исаакович. Вы просили закрыть форточку. Этот анекдот до нас дошел. Нет ничего долговечнее анекдотов.
– Анекдот-то дошел. А помнят ли, что я был членом того парламента, который скинул короля Якова? Того парламента, который отстранил династию Стюартов от власти? Дорогой сэр, говорил я мало, я делал. А где признание? Меня все обкрадывают...