Восьмая жена Синей Бороды – 2
Шрифт:
И правда, стол был накрыт превосходно: в центре его на блюде возлежал гусь, запеченный с яблоками, от одного взгляда на который непроизвольно текли слюнки, на закуску предназначался мягкий козий сыр, запивать полагалось вином.
Хозяйка прокомментировала каждое блюдо. По ее словам, для гостей она подала все самое свежее и лучшее.
Когда путешественники расположились за столом, Сесиль спохватилась и поставила мед:
– Это к сыру, так вкуснее.
– У вас часто останавливаются? – спросил Кристиан, чтобы хоть как-то поддержать разговор.
– Осенью, когда созревает
– Вы же не торговцы? – спросил Олаф.
– Мы едем из Ольстена, – ответила Энни, потому что Кристиан в это время был занят поеданием румяной гусиной ножки. – Вчера мы попали в грозу. Наша карета сломалась. А лошадь убежала. Теперь нам бы найти того, кто сможет помочь.
– Страшная была буря, – согласно покачал головой Олаф.
– Нас чуть не раздавило упавшим деревом. А потом карету едва не разнесло в щепки. И только благодаря горячим молитвам госпожи Энианы, мы сидим перед вами, – Кристиан с наигранным обожанием посмотрел на Энни, а она больно пнула его по ноге в отместку.
– Ваша невеста сущий ангел, – умилилась Сесиль.
– Да что я? Наш кучер молился всю ночь не переставая.
– Кстати, о Джероме. Чем быстрее я увижусь со старостой, тем скорее он окажется здесь. Мы в тепле, у нас над головой крыша и вкусная еда на столе, а он мерзнет.
– Вы такой добросердечный, – восхитился Олаф.
– Простите, вы сказали «я увижусь», а не «мы»? Вы собираетесь к нему отправиться сами? Без меня? – спросила Эниана.
– Именно так. Я отправлюсь к старосте, а вы, моя дорогая, будете заниматься тем, что у вас лучше всего получается – молиться.
– Ну уж дудки!
Олаф и Сесиль переглянулись, а Жаклин переводила удивленный взгляд с Кристиана на Энни.
– Хорошо, мы пойдем к старосте вместе.
– Олаф покажет вам дорогу.
Кристиан расплатился с хозяевами за два дня пребывания сразу после ужина. В этот раз он не торговался, чем удивил Энни. Но и цена, запрошенная старичками, была значительно ниже, чем на прошлом постоялом дворе за ночь на сеновале.
Дом господина Жильбера находился по соседству. Сам Жильбер был тучен, а его одутловатое лицо откровенно свидетельствовало, что в жизни он повидал много всякого и его на мякине не проведешь. Энни господин Жильбер воспринял как приложение к Кристиану и даже не удостоил ее взгляда. Пока мужчины разговаривали в кабинете, Энни прохаживалась в гостиной и рассматривала обстановку под пристальным взглядом то ли помощницы по хозяйству, то ли супруги Жильбера. Если бы не эта женщина, Энни уже давно стояла бы под дверями кабинета подслушивая.
Разговор шел не так, как хотелось Кристиану. Жильбер запросил слишком много. Столько Кристиан заплатить не мог. Его кошель внушительно похудел за последние два дня. Уговоры и посулы на Жильбера не действовали. Дарить приезжим двух лошадей, даже самых задохлых, он не собирался. В том, что деньги за лошадей никто не вернет, он был убежден.
Кристиан
– Все из-за вас, – буркнул Кристиан, – мы заплатили за ночь в сарае, как за королевские покои. Теперь мне нечем платить за лошадей и ремонт кареты.
Легкое чувство вины закралось в душу Энни, она и представить себе не могла, что у Кристиана настолько туго с деньгами.
– Если всетиз-за меня, то мне и решать проблему, – задумчиво произнесла она, – и я знаю, что предложить старосте.
Она уверенно направилась к кабинету, но Кристиан догнал ее и рванул за локоть на себя:
– И думать об этом не смейте!
– Вы о чем?
– Вы собрались предложить ему себя.
– Что? – Энни вытаращила глаза. – Да как вам такое вообще могло в голову прийти!
Она высвободила локоть из его хватки и, не постучав, вошла в кабинет.
Жильбер сидел за столом, уронив голову на руки.
– Господин Жильбер, – тихонько позвала она его.
Он поднял голову, на его лице тут же отобразилось недовольство.
– На жалость решили надавить? Мы тут люди простые, говорим как есть, без обиняков. Мы рады помочь всем. Но у нас беда. Вчерашняя буря попортила наши виноградники. А мы здесь все сплошь виноделы. Не будет урожая, не будет заработка. Любые руки сейчас на счету. Народ будет спасать то, что еще можно спасти. Я попросил у вашего друга разумную плату за помощь, которую мы окажем в ущерб себе, но он желает получить ее даром или за красивые обещания. Мы люди простые, но не глупые.
– А если мой отец даст вам четырех лошадей вместо двух? Наши владения в Ольстене в паре дней пути отсюда.
– Кто ваш отец?
– Граф де Рени.
Жильбер скептически оглядел Эниану – ее внешний вид не соответствовал его представлениям о графинях.
– Если там и есть графы, то мелкопоместные. Как ведь бывает, граф есть, а лошадей-то у него может и не быть.
– Ваше недоверие оскорбляет меня. Возможно, вас смутил мой вид. Но моя одежда мокра после вчерашней грозы. Добрая госпожа Сесиль одолжила мне свое платье. Что уж говорить, как оскорбился и удивился бы герцог Уэйн, узнав, что и его причислили к мелкопоместным нищим графам. Придется написать ему, как хорошему другу нашей семьи и попросить о помощи. Пока письмо доставят, бедную лошадь съедят дикие звери, карету ограбят разбойники. Конечно же, герцог поможет нам, но каково же будет его негодование, когда он узнает, что нам отказали в такой малости.
Эниана с видом, полным прискорбия, медленно направилась к выходу, надеясь, что пока она дойдет до дверей, Жильбер успеет сообразить, кто такой герцог Уэйн. Жильбер и правда в это время соображал, но на ум приходили только страшные истории об этом человеке, не раз услышанные за бутылкой в тавернах. К тому моменту, как Энни коснулась ручки двери, его мыслительный процесс завершился. Жильбер рассудил, что не стоит злить герцога. Мало ли, вдруг часть пьяных баек окажется хотя бы наполовину правдой.