Восьмая жена Синей Бороды
Шрифт:
Когда наконец вдали показались разноцветные палатки торговцев, разбросанные словно горошины вдоль крепостной стены башни Сент-Клер, Эниана не смогла сдержать восторженного вздоха. Столько людей, кажущихся с высоты холма муравьями, она не видела на площади Ольстена даже в большие праздники. Она вытягивала шею, стараясь оценить масштабы мероприятия. По дороге им попадались такие же ремесленники, спешащие занять более выгодное место. Эниана махала им рукой и улыбалась, ощущая с ними единство.
4.2
Когда повозка выехала на площадь, Эниана зажмурилась. Ей показалось, что лошади
Жан и Франц бывали здесь каждый год, поэтому на их лицах не было ни следа восторженности.
Якоб был недоволен. Обычно он приезжал за несколько дней до открытия ярмарки, занимал лучшее место и никуда не торопясь обустраивал его. Эта ярмарка длилась уже вторую неделю, и теперь мало того, что ему придется ставить палатку на отшибе, да еще не было уверенности, что горожане не успели скупить нужное у конкурентов.
В этот раз ему пришлось выгрызать место чуть ли не с боем. Выбор стоял между плохим и самым худшим, в низине, куда, если б начался дождь, стекала бы вся вода. Гончару, заприметившему то же место, что и Якоб пришлось умерить свой пыл. Гончар был с женой, а за спиной Якоба стояли весьма крепкие Франц, Жан и Тит. Поэтому все закончилось словесной перепалкой и безоговорочной победой Якоба.
Однако, то, что Якоб занял место в конце ряда, давало и некоторые преимущества. Можно было оставить телеги неподалеку и не переживать, что кто-нибудь стащит добро или сведет коней. Этим себя Якоб и успокаивал.
Кроме того, свободное пространство позволяло разместить походную кузницу и подзаработать не только на продаже готовых изделий, но и на мелком ремонте.
Эниана стояла в стороне, пока Якоб, Франц и Жан сгружали на землю материалы для устройства палатки. На нее не обращали никакого внимания и тогда, когда стали вбивать в землю колья, натягивать на них ткань и закреплять ее бечевкой. На этом этапе к ним присоединился Тит.
— Может, где-то что-то подвязать? Может, поддержать? — то и дело спрашивала Эниана.
Якоба ее реплики выводили из себя.
— Пойди прогуляйся лучше, — но увидев, с какой радостью она рванула в гущу толпы, поспешно крикнул: — С Жаном иди!
Жана возможность слинять только обрадовала. Уж если Якоб припашет, то припашет, а заплатит гроши. Ведь Жан помогает по дружбе. А Эниана расстроилась. Ей бы хотелось, чтоб рядом с ней был Франц. Тогда можно было бы представлять, что у них свидание. Детская влюбленность никуда не делась. Ей нравилось в нем все — и темные курчавые волосы, и пронзительно синие, как ясное зимнее небо глаза, и его бесшабашность, и даже едкие замечания в ее адрес, на которые она всегда отвечала не менее язвительно.
Чтобы не потеряться в людском потоке Эниана и Жан взялись за руки. Им пришлось протискиваться сквозь толпу, их толкали локтями, им наступали на ноги. Но Энни счастливо смеялась. А глядя
Эниана же не чувствовала ни голода, ни усталости. Нагулявшись по торговым рядам, она потянула Жана в ту сторону ярмарки, откуда доносились звуки музыки. Петляя по рядам, они вскоре вышли на площадку, окруженную деревьями. Там, в их тени, стояли длинные столы и лавки. Те, кому не хватило места за столом, сидели прямо на траве, попивали вино и ели запеченное мясо. Далеко за едой им ходить не было нужды. Здесь же на вертелах жарили свиные туши. Варили в больших котлах похлебку. В палатках продавали вино, коньяк и сидр. Повсюду сновали дети, держа в руках, яблоки в меде, насаженные на заостренные палочки.
Жан сглотнул голодную слюну, посматривая в сторону столов, но Эниана увлекла его в круг зевак, наблюдающих за танцами. Музыканты играли простенький веселый мотивчик, как раз под такой ноги сами срываются в пляс. Энни отдала Жану корзинку с надаренными мелочами и влилась в группу танцующих. Не зря в Ольстене считали, что перетанцевать Энни невозможно. Вскоре Жан услышал одобрительные хлопки, свист и выкрики: «во дает девка!». После такого Жан не мог стоять спокойно на месте. Он сунул корзину в руки стоявшего рядом бородача и присоединился к Энни. Пусть видят, что он тоже не пальцем деланый.
Они кружились, прыгали, скакали, хлопали в ладоши. Они не замечали никого вокруг и смотрят только друг на друга, ловя каждое движение. Это был необъявленный поединок. И зрители это почувствовали — и парень, и девушка настроены серьезно и сдаваться не собираются. Лучшим может стать только один. То и дело раздавались выкрики в поддержку то одного, то другого. Те, кто плясал на пятачке в тот момент, когда пришла Энни, давно присоединились к зрителям, освободив место для маневров неугомонной парочки. В какой-то момент Жан подхватил ее как пушинку и приподнял за талию. Когда он опускал ее на землю, то невольно засмотрелся на ее разгоряченное лицо, на сверкающие от азарта глаза, на приоткрытые губы, которые сейчас так близко, что можно запросто…
— Да целуй ты ее уже! — выкрикнул кто-то из толпы.
Это отрезвило Жана. Он улыбнулся, чтобы скрыть неловкость. Убрал ладони с ее талии, взял Энни за руку и потянул ее с танцевальной площадки.
— Пойдем отсюда. Натанцевались, — хриплым голосом буркнул он ей.
Эниана не поняла, отчего с Жаном произошла такая перемена. Только сейчас ему было весело, как и ей, а теперь идет с каменным лицом, глядя прямо перед собой.
Она потянула его за рукав:
— Жан, не стоит переживать. Ты из-за того, что кричали эти дурачки?