Восьмое чудище света

Гришанов Федор Валерьевич

– Последний мой чемпионат.

– Да не гони ты. Все образуется, - успокаивал его Гриб.

В упорной борьбе они заняли 3-е место, хотя надеялись на 1-е. Но радости не было предела. Так и проходило время. Утром режимные мероприятия, вечером – турник, футбол или чтение духовной литературы.

Наступила осень, прошли дожди, а за ними – зима, ранняя и холодная. Яша заболел, простыл, а затем – пневмония. Проснулся ночью, его всего трясло, температура 40, еле-еле дотянул до утра. Утром встать он не мог, началась рвота, его лихорадило. Скачок и Гриб довели его до санчасти. Так плохо Яше никогда не было. Он думал, что умрёт.

Врачи, измерив температуру

и давление, решили его госпитализировать, дали таблеток, поставили летичку (анальгин, димедрол, лалаверин) и отправили в палату на постельный режим, освободив от проверок. Яша лежал и молился Богу, чтобы остаться в живых. Надеялся он ещё на свои природные силы…

Очнулся он от ударов в голову, не понимая, что происходит. От неожиданной встряски сознание медленно приходило в соответствие с реальностью. Первая мысль, посетившая Яшу, была: завели ОМОН. Ещё вчера днём что-то происходило в лагере, вся администрация, все сотрудники, в том числе и врачи, были оставлены до 22-00. Еле-еле собравшись с силами, он открыл глаза и в колеблющемся тумане увидел перед собой… доктора Панкратова:

– Вставай, скотина! Время проверки!

У Яши не было никаких сил и желания объяснять, что у него постельный режим. Кое-как одевшись, с заплетающимися ногами он вышел в коридор, где больные собрались для проверки. Яша забыл одеть носки.

– Ты что, хуйло, не по форме одет? – прорычал Панкратов.

Еще что-то орал «уважаемый доктор», но Яша слышал его голос как бы из далека. Высокая температура, низкое давление сделали своё дело: Яша потерял сознание. Пришёл он в себя от пинков в грудь:

– Вставай, скотина, не коси!

Больные, а их было человек десять, были в шоке от происходящего. Они испуганно стояли кругом, а Яша лежал в середине коридора на полу. Приходя в чувство от сильных пинков, он старался встать. Всё плыло и темнело в глазах.

– Иди, пиши бумагу за нарушение формы одежды!

Яша, опираясь на стены и цепляясь за дужки кроватей, медленно потащился на свою койку. Сел, попытался одеть носки. Он вообще плохо соображал, что делает. Пытался собраться с силами и прийти в себя, но встать было трудно. Голова кружилась. Сил не было никаких. Панкратов подскочил к Яше и оплеухой сбил его с кровати. У Яши началась рвота. Он бессильно валялся в собственной блевотине и в сознание его приводили только пинки и удары. Происходящее понять было невозможно. На крики санитаров и дневальных сбежался весь медперсонал. Они пытались оттащить от Яши Панкратова, всячески успокаивая бешенного доктора. А тот орал в лицо Якова:

– Ты будешь делать то, что я скажу тебе, скотина! Ты понял? Ты понял?! Ты понял?!

Яша находился в полубессознательном состоянии. У него не осталось никаких сил даже на то, чтобы просто обозлиться, не говоря уже о том, чтобы дать отпор этому неожиданному нападению. Силы хватило только на то, чтобы с усмешкой мотать головой и прошептать сквозь окровавленные губы:

– Я-не-по-нял..

– Ах, ты не понял! Да я тебя сгною в зоне, - рычал доктор Панкратов, запугивая вконец обессилевшего Яшу. Впоследствии, узнал Яша, что это был дерматолог и психиатр Понт.

Усилиями сбежавшихся врачей, это кощунственное издевательство над Яшей было остановлено. Ему, измерив давление, поставили укол. Яша даже не уснул, а просто провалился в какую-т бездну.

Утро следующего дня было наполнено разными событиями. Узнали близкие друзья Яши. Все приходили и высказывали свое недоумение произошедшим. Более того, всё дошло до начальника колонии. Яшу пытались склонить к написанию заявления на доктора Панкратова за его «некорректное поведение». Но Яша не привык быть в числе «потерпевших». Сейчас, будучи христианским неофитом, он уделял больше внимания духовной

стороне того, что происходит с людьми. Он считал, что тот случай произошел с ним неспроста. Яша и сам был далеко не ангел. Он думал, что Панкратов – это инструмент каких-то высших сил, решивших повоспитывать и проучить Яшу за его прошлые грехи, которых была не малая куча. Конечно, в начале была злость и ненависть, и первой мыслью его после того, как он стал приходить в себя, была мысль о мести. Но Яков нашел в себе силы и убедил самого себя победить свой негатив по отношению к доктору Панкратову. Через некоторое время он стал жалеть его, все ему простив и в душе даже благодаря его, осознавал с горечью и свою вину перед другими людьми. ещё и шутил после выздоровления и говорил всем: «Рекомендую метод доктора Панкратова». Яков считал, что Понт сам себя наказал своим презрением к людям и своим жестоким эгоизмом. Никто его не уважал. Даже те, кто из-за необходимости, и улыбались ему поддельно, внутри все равно ответно презирали его. Понт сам обрекал себя на одиночество.

Но всё это осмысливал и понимал Яша позднее, со временем. А пока он болел.

Вскоре, его вызвали на приём к терапевту и психиатру. Е.О.Ф., после недавних событий, кажется, испытывала из-за Панкратова некое неудобство, может быть, чувство стыда за коллегу, за то, что среди медработников есть такие люди, как Понт.

Зайдя на приём, Яков увидел двух симпатичных молодых женщин: Катю и Лизу. С ними в одном кабинете сидел, работая с медицинской документацией зэк – Саша «Соленый». Впоследствии они сдружились с Яшей. И по схожести душевного внутреннего мира, да и нашли много точек соприкосновения по жизни.

– Здравствуйте, Саманов!

– Здрасьте, - прошептал ещё не пришедший в себя толком Яков.

Настроение – дерьмо. Всё тело болит от недавней панкратовской взбучки. Но, увидев в мрачной лагерной действительности двух неплохо сложенных женщин, Яша вообще сначала растерялся, но, взяв себя в руки, держался как и подобает мужчине (даже слегка побитому).

Врачи измерили температуру, выслушали жалобы на здоровье. Были очень внимательны и предупредительны. Яша был поражен одним странным совпадением: у Лизы была фамилия такая же как у Якова и имя как у его Лизы. ещё раз пришла в голову мысль, что ничего случайного не бывает.

Солёный, имевший немаленькое влияние на этих двух докторов – молодых и красивых женщин, - сделал все, чтобы лечение Яши было квалифицированным и… долгим, чтобы Яша как можно дольше провалялся на медсанчасти.

Пока заводили в должном порядке историю болезни, психиатр Кэт проводила с Яшей психокоррекционную беседу. Врачи уже были в курсе о смерти его жены Лизы и, как женщины, сочувствовали Якову. Если путь к сердцу мужчины лежит через желудок, то самый короткий путь к сердцу женщины – это сочувствие, жалость, сострадание. И Яша убедился в этом, когда на протяжении всего лечения, которое длилось около месяца, Кэт каждый день вызывала Яшу и планомерно возвращала его к жизни, выводя из ступора.

Он быстро забыл о случае с Понтом. Он все ему простил и, даже наоборот, удивлял и обескураживал того ровным к нему отношением. Яша всегда с ним здоровался и был подчеркнуто вежлив (а это, как говорят духовные гуру, скрытая форма презрения).

На какие только темы Яша и Кэт не дискутировали. Знаний у неё было достаточно много, особенно в области психиатрии. Но она как-то с недоверием и сомнением относилась к духовной стороне бытия. В общем, тем для бесед было предостаточно.

Труден был путь физического выздоровления и духовного становления. Яша был очень благодарен врачам за их бескорыстную помощь. Эти молодые медики, по сути девочки, не дали ему погрузиться в пучину личных переживаний, утонуть в собственном негативе.