Восьмой Артефакт
Шрифт:
Откровенно говоря, Гермиона пока сама не могла понять своих чувств по этому поводу. Они встречаются — что это значит? Проводят вместе время, целуются, выбирают подарки для друзей? Ходят в гости, устраивают друг другу романтические сюрпризы? Вместе проводят отпуск, обсуждают книги, навещают родителей? Помогают друг другу, утешают, если что-то происходит? Так ли сам Малфой представляет отношения? Или для него это нечто другое?
Сегодня она посетила лавку с ингредиентами для зелий. Раз у них отношения, то пора вспомнить, как варить противозачаточное зелье. Задумчиво она помешивала содержимое котла, размышляя
Какое-то волнительное чувство сковывало её. Завтра они увидятся в столовой, и это будет первый день в качестве пары. Как он поведёт себя? Ведь нужно, чтобы никто не догадался, что их связывает. Они просто переглянутся, на этом всё.
Позже она сидела в кровати, с раскрытой книгой, но не могла читать. Чего-то не хватало. Как будто всё, что было вчера, там и осталось в том дне. Наверное, это потому что он целый день никак не давал о себе знать.
Вдруг в окно что-то стукнуло. Гермиона вздрогнула от неожиданности. На подоконнике сидел чёрный филин. Сердце подпрыгнуло от мысли: конечно, это от него! Она впустила птицу, и та важно переступила на подоконник, серьёзно глядя на Гермиону. К лапе была прикреплена записка.
Пальцы немного дрожали, когда она её отцепила.
А потом что-то произошло. Она не решалась открыть записку, прожигая пергамент взглядом. Боялась, что прочитает там что-то вроде «Мы поспешили», «Я передумал», «Это была шутка».
Чувство предвкушения чего-то нового наполняло её целый день. И вдруг — записка. Открыть её было страшно, потому что она не знала, чего ожидать от Малфоя.
Три.
Два.
Один.
Выдохнула и развернула. Затаила дыхание, мазнув глазами по строчкам… Улыбка поползла по лицу так, что её невозможно было остановить.
«Думаю, что желать друг другу спокойной ночи — это будет неплохим началом, как ты считаешь, Гермиона?
Спокойной ночи. До завтра.
Д.Л.М.»
Она посмотрела на филина, который невозмутимо чистил перья.
— Сейчас, — сказала она птице, подбежала к столу, вытаскивая перо и лист бумаги.
«Это было очень неожиданно и мило! Спасибо! И тебе спокойной ночи, Драко.
Гермиона Г.»
Она снова улыбнулась, прицепила филину записку, погладила его по голове, отчего он удивленно вытаращил глаза. Открыла окно, и он, ухнув, расправил крылья и улетел.
Гермиона вернулась к кровати, по-прежнему сжимая записку в руке. Прочитав её ещё раз, она, поддавшись непонятному порыву, поцеловала строчки. Смутившись от этой своей слабости, засунула записку под подушку и улеглась спать, улыбаясь в темноте.
Перед тем как заснуть, Гермиона подумала, что она зря переживает: по всей видимости, Малфой понимает под отношениями то же, что и она.
***
Утро на работе началось с аврала. Прибыла новая партия конфискованных артефактов, и нужно было в срочном порядке проверить их на чёрную магию. Гермиона и её помощница Трейси, вооружившись палочками и надев защиту, провозились с проклятыми шкатулками, ожерельями и зеркалами до самого обеда. Когда она поднялась к себе в кабинет, то с удивлением обнаружила букет кремовых роз у себя на столе. Среди бутонов была вложена записка:
«Не знаю, какие цветы ты любишь, но обязательно это выясню. Хорошего дня! Д.Л.М.
P.S. Буду ждать тебя в атриуме в 17.45»
И
— Ого, Гермиона, какой шикарный букет! От кого он? От Блэра?
— Нет, — ответила Гермиона, пряча записку, — не от него.
— Вот, значит, как? — округлила глаза помощница, страстно желая продолжить разговор.
Но Гермиона не слушала её. Она приглаживала волосы и подкрашивала губы, улыбаясь своему отражению.
В обеденный перерыв Гермиона зашла в столовую, оглядев присутствующих. Малфоя ещё не было. Она прошла к свободному столику, села лицом ко входу, чтобы увидеть, когда придёт Драко. Она надеялась быстро пообедать и попробовать поймать его у лифта, чтобы поблагодарить за букет и узнать, куда они направятся вечером.
— Привет.
Она подняла глаза. Перед ней стоял Уилл Блэр.
— Привет, — она растерянно смотрела на него.
Он легко наклонился и поцеловал её в щёку, вдруг взял её ладонь в свою и присел рядом, положив другую руку на спинку её стула.
— Как дела?
Всё это взаимодействие с Уиллом произошло так быстро, что она даже не успела ничего понять, когда почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд. И прежде чем поднять глаза, она уже знала, кто это.
Он стремительно шёл по залу так, что мантия слегка развевалась за спиной. Его глаза, как кинжалы, впились в неё. Лицо оставалось непроницаемым. Гермиона съёжилась, потянув руку на себя под непонимающим взглядом Уилла.
Он поравнялся с их столиком. Его острый взгляд скользнул чуть ниже, туда, где её рука лежала в ладони Уилла. Мгновение — и Малфой прошёл мимо, на своё обычное место у окна. Гермиона отняла свою руку и, борясь с желанием повернуться, чтобы узнать, видит ли это Драко. Она подняла взгляд на Блэра:
— Я пойду, Уилл, мне пора.
— Что-то не так?
Гермиона нервно покачала головой и встала, потянувшись за сумочкой.
— Всё в порядке, просто я спешу.
Он вдруг снова поймал её пальцы, чуть потянув на себя, улыбнулся:
— Гермиона, ты вечно куда-то спешишь, посиди со мной хоть пять минут!
Она снова высвободила руку, чтобы схватить сумочку, и вымученно улыбнулась.
— Нет, мне правда пора. Пока.
— Понял. Но мы ещё увидимся?
Гермиона уже на ходу неопределенно пожала плечами, буквально выбежав из столовой не оглядываясь. Ей отчаянно хотелось, чтобы Драко прямо сейчас вышел вслед за ней, поэтому она намеренно медленно шла до лифта. Обернулась. Никого. Двери лифта призывно открылись, и она, вздохнув, зашла в него и спустилась в свой отдел. Запоздало подумала, что так и не пообедала.
Оставшийся рабочий день прошёл скомкано. Она не могла выбросить из головы случившееся. Малфой ясно дал понять, что её общение с Блэром ему неприятно. Она понимала его — у Уилла совершенно точно к ней не дружеский интерес, поэтому всё это выглядело очень и очень некрасиво со стороны. Их отношения ещё такие нестабильные и робкие, как случается такой неприятный инцидент.
И что теперь? Он будет её ждать после работы? Он назначил такое время, когда в атриуме уже никого нет. Все уходят через камины после пяти вечера, и это время явно для того, чтобы никто не видел, что они уйдут вместе.