Воспоминания о Рамане Махарши. Встречи, приводящие к трансформации

Годман Дэвид

«Даже когда ребенок говорит „я“, он всегда указывает пальцем на место в правой стороне груди, – сказал мне Бхагаван. – Он никогда не указывает на свое физическое сердце или на голову».

Затем Шри Бхагаван признался: «На самом деле я все это узнал на своем непосредственном опыте. Когда позже я читал писания, они только подтвердили мое открытие. Я не узнал из них ничего нового».

Накануне отъезда я рассказал Шри Бхагавану о страданиях моей жены, все еще убитой горем из-за внезапной смерти нашего сына.

«У нее больше нет сыновей?» – спросил Бхагаван.

«Нет», – ответил я.

Бхагаван вздохнул и сказал: «Как жаль!»

Этот короткий разговор состоялся 18 октября 1936 г. 1 августа 1937 г. моя жена родила мальчика.

Когда ребенка показали Шри Бхагавану,

его первый вопрос был «Как зовут ребенка?»

Когда я ответил «Рамана Прасад», Шри Бхагаван воскликнул: «Неужели! Это правда?», и, к моему ужасу, скормил младенцу два банана, словно иллюстрируя слово «прасад». Это абсолютно не повредило пищеварению ребенка.

Когда я прощался, управляющий ашрама вручил мне три пакета прасада. Я спросил, для кого они предназначены. Шри Бхагаван, принимавший масляную ванну в том же помещении [109] , ответил: «Один для твоей семьи, один для Нараянаппы и один для твоего друга».

Он не назвал имени друга, и я не понял, для кого именно предназначен прасад, и даже не спросил об этом. На следующий день, вернувшись домой, я получил письмо, которое было перенаправлено из ашрама. Его написал г-н Р. П. Редди, заминдар, и отправил по моему адресу в Раманашраме. К письму прилагалась молитва о милости Бхагавана. Бабушка г-на Редди была на грани смерти – она уже несколько месяцев ничего не ела. Я сразу же понял, кого Бхагаван имел в виду под «моим другом». Я взял прасад и заспешил к дому г-на Редди.

109

До середины 1930-х гг. управление ашрама находилось в части здания, в котором также находилась столовая ашрама и ванна Бхагавана.

Спустя несколько дней г-н Редди встретил меня и сообщил, что прасад оказался настоящим спасением для его бабушки. Она начала принимать пищу, и теперь ее здоровье идет на поправку. Еще он сказал, что у нее появилось сильное желание сделать какое-нибудь подношение в знак благодарности Шри Бхагавану. Моему другу не нравилось то, что обычно приносили в ашрам в качестве подношений. Зная, что я перевел «Шри Рамана-Гиту», он твердо решил напечатать эту книгу, не боясь расходов. Ашрам от имени Шри Бхагавана принял этот дар, сделанный от чистого сердца. Это было еще одно чудо милости Шри Бхагавана.

Поскольку я провел много месяцев, работая над переводом «Шри Рамана-Гиты», мне интересно было знать, каким образом Кавьякантха Ганапати Муни записал эти беседы. Когда я задал этот вопрос Шри Бхагавану, он ответил: «Запоминать такие разговоры – детская забава для него. Он мог выслушать длинную научную лекцию на какую-нибудь сложную тему и затем, в конце, очень точно воспроизвести ее суть в форме сутр [110] , не упустив ничего важного из того, что было сказано. Однажды он беседовал с Аруначала Шастри, который тоже был очень образованным человеком. Ганапати Муни занял позицию дришти-сришти [111] , а Аруначала Шастри – противоположную точку зрения, сришти-дришти, – что Вселенная существует объективно до того, как мы увидели ее. Аруначала Шастри выступал первым. Он защищал свою точку зрения, демонстрируя безупречную логику и образованность. Он цитировал много текстов. Затем Ганапати Муни записал в форме сутр все, что тот говорил, и спросил его, являются ли эти сутры объективным изложением всего, что он сказал. Аруначала Шастри согласился.

110

В индуизме словом «сутра» обозначается короткий емкий стих на санскрите, в котором в лаконичной форме излагается сложная мысль.

111

Дришти-сришти – теория сотворения, утверждающая, что мир создается умом, который наблюдает его. Сришти-дришти – противоположная теория, согласно

которой внешний мир реален и не создается умом, а лишь воспринимается им.

Затем Ганапати Муни сказал: „Сейчас ты услышишь мою критику и опровержение своей теории“.

И Ганапати Муни очень искусно изложил точку зрения адвайты: что мир как „мир“ – иллюзия, но он реален как Брахман, что он не существует как „мир“, но существует и реален как Брахман [112] .

Точно так же он мог записать любую услышанную дискуссию – такой исключительной была его память. Скорее всего, он так же воспроизвел и „Шри Рамана Гиту“. Для него это было пустяком» [113] .

112

Ганапати Муни сам не придерживался адвайтской точки зрения дришти-сришти о том, что мир нереален и является лишь иллюзорной проекцией ума, который воспринимает его. Поэтому его победа в дискуссии представляется еще более блестящей – он уверенно защитил точку зрения, которую сам не разделял.

113

Несколько студентов из Мадраса, не верившие в то, что Ганапати Муни обладает феноменальной памятью, однажды спросили, могут ли они ее проверить. Рассказ о том, что было после этого, взят из книги «Наяна» Г. Кришны, с. 52:

В 1936 г. на Рождество я впервые присутствовал на праздновании джаянти Шри Бхагавана. Многие посетители с запада приехали к Шри Бхагавану на даршан. Один из них, г-н Морис Фридман, польский еврей с утонченным интеллектом, постоянно засыпал Шри Бхагавана хитроумными просьбами дать ему практическое руководство к осознанию Самости. Шри Бхагаван выслушивал его аргументы с большим интересом, но хранил молчание.

Когда наконец его вынудили ответить, Шри Бхагаван лишь процитировал Библию: «Будьте недвижимы и знайте, что Я есть Бог», и добавил, что Бог сказал «знайте», а не «думайте», что Я есть Бог.

Мы поняли, что Шри Бхагаван имеет в виду: все эти аргументы изобретены интеллектом, и что заставить этот интеллект замолчать – единственный путь к осознанию Самости.

Затем студенты захотели проверить силу памяти Ганапати Муни. Когда они зачитали заметку из газеты, Ганапати сразу же повторил ее дословно от начала до конца и наоборот. Он также сообщил им, сколько слогов в каждом абзаце.

Непосредственно до этой демонстрации студенты спросили его о различиях между английской и индийской литературой. Ганапати Муни сказал, что не очень хорошо знаком с английской литературой и попросил их зачитать вслух какой-нибудь классический текст, чтобы он мог его прокомментировать. Один студент прочитал ему большой отрывок из «Макбета». Когда он закончил читать, Ганапати Муни кратко изложил весь этот текст в виде импровизированных стихов на санскрите.

Другой посетитель, г-н Дункан Гринлис, сказал: «Бхагаван, пока мы здесь, в вашем присутствии, нас словно окружает ореол чистоты и покоя. После того как мы уезжаем, он на какое-то время остается с нами. Затем он исчезает, и возвращаются все наши старые глупости. Почему так происходит?»

Шри Бхагаван ответил: «Это всё работа ума. Подобно аккумулятору, он садится и нуждается в подзарядке. Но после того как контроль ума [станет] безупречным, никаких проблем уже не будет».

Кто-то из посетителей спросил: «Когда говорят, что мир нереален, как это следует понимать?»

Шри Бхагаван ответил в парадоксальной манере: «Это значит, что мир реален», и в качестве объяснения привел цитату из санскритского стиха, в котором говорится:

«Мир, который видится как „мир“ сквозь призму невежества, – нереален, но тот же самый мир, который посредством знания воспринимается как Брахман, – реален».

Шри Бхагаван любил подобные парадоксы. Однажды я слышал, как он перевернул с ног на голову устоявшееся значение слова «махашунья» – «великое ничто». «С точки зрения грамматики, – сказал Шри Бхагаван, – это слово можно также свести к «маха асунья», что означает «великое бытие»».