Воспоминания об Александре Грине
Шрифт:
Грин несколько оправился от «наплыва» новых идей в области топлива и с виноватой, мягкой улыбкой сказал:
– Как это все надо знать и уметь!
Тем временем мы впихивали в грязные мешки с дырами толстые и тонкие гроссбухи. Каждая строчка в этих книгах хорошо прогревала чью-то жизнь. Мы топтали их мерзлыми подошвами плохо чиненных ботинок.
Этот пустой, холодный и белесый денек так великолепно был потом описан Грином в рассказе «Крысолов».
Я позабыл этот эпизод моей жизни и вспомнил его несколько лет спустя, читая этот
В связи с Домом искусств мне хочется напомнить читателям одно имя - семнадцатилетней Марии Сергеевны Алонкиной, секретаря Дома искусств, романтической
PAGE 520
любви Грина *. Это была невысокая смуглолицая девушка, «похожая на взмах крыла». К. И. Чуковский говорит, что в нее по очереди были влюблены все жившие в Доме искусств. Будущий французский писатель коммунист Владимир Познер посвятил ей такие стихи:
На лестнице, на кухне, на балконе
Поклонников твоих, Мария, ряд.
Лев Дейч, Альберт Бенуа, Волынский, Кони -
Тысячелетия у ног твоих лежат.
А ты всегда с бумагами, за делом,
А если посмотреть со стороны,
Ты кажешься, о Мусенька, отделом
Охраны памятников старины.
Сохранилось письмо и записка Грина, адресованные Мусе Алонкиной. Они написаны летом 1920 года.
«Милая Мария Сергеевна, я узнал, что Вы собирались уже явиться в свою резиденцию, но снова слегли.
* Ирина Сукиасова в статье «Новое об Александре Грине» («Литературная Грузия», 1968, № 12) пишет: «Хотя сам А. С. Грин, согласно своей воле, посвящает «Алые паруса» Н. Н. Грин, но в «Крымской правде» от 6 января 1966 года в статье В. И. Сандлера «Как приплыли к нам „Алые паруса"» сделана, на наш взгляд, неубедительная попытка найти прообраз Ассоль в лице Марии Сергеевны Алонкиной, секретаря Петроградского Дома искусств, которой Грин симпатизировал и, судя по двум приведенным в статье письмам, дважды проявлял к ней элементарное дружеское внимание, послав больному человеку подводу дров и однажды подарив свою книгу.
В печати и в архивах нет фактов, которые говорили бы за то, что она вдохновила Грина на создание Ассоль, а тем более, что без нее его паруса „никогда не стали бы алыми"».
В своей статье я нигде ни слова не говорю, будто Алонкина послужила прообразом Ассоль или что она «вдохновила Грина на создание Ассоль». Это трудно объяснимое полемическое преувеличение: видеть в статье больше, чем в ней есть на самом деле. И. Сукиасова, как и я, знает, что к моменту знакомства Грина с Алонкиной Ассоль уже существовала в «Красных парусах» (первое название «Алых парусов»). Казалось бы, отсюда И. Сукиа-сова могла сделать элементарный вывод: считать Алонкину прообразом Ассоль нельзя.
В статье «Как приплыли…» я лишь высказал предположение, что романтическая любовь помогла Грину завершить «Алые
PAGE 521
Это не дело. Лето стоит хорошее: в СПб. поют среди бульваров и садов такие редкие гости, как щеглы, соловьи, малиновки и скворцы. Один человек разделался с тяжелой болезнью так: выпив бутылку коньяку, искупался в ледяной воде; к утру вспотел и встал здоровым *. Разумеется, такое средство убило бы Вас вернее пистолетного выстрела, но, все же, должны Вы знать, что болезнь требует сурового обращения. Прогоните ее. Вставайте. Будьте здоровы. Прыгайте и живите… Желаю скоро поправиться.
А. С. Грин».
«Дорогая Мария Сергеевна!
Не очень охотно я оставляю Вам эту книжку, - только потому, что Вы хотели прочесть ее. Она достаточно груба, свирепа и грязна для того, чтобы мне хотелось дать ее Вашей душе.
Ваш А. Г.».
Кто знает, быть может «Красные паруса» (в черновой рукописи феерия называется «Красные паруса») никогда бы не стали алыми, если бы не эта романтическая любовь Грина. Этой книгой он хотел сказать любимой женщине, сколько нерастраченной нежности в нем, изголодавшемся по теплым женским рукам, ласке и уюту.
«Алые паруса» были окончены в декабре 1920 года, а увидели свет лишь в 1923-м. За это время на смену романтической любви к Грину пришла любовь взаимная. М. Л. Слонимский рассказывал автору этих строк, что, увидев впервые Нину Николаевну, будущую жену Грина, он удивился ее сходству с Алонкиной.
Грин посвятил феерию Нине Николаевне Грин.
Критика встретила «Алые паруса» по-разному. В маленькой заметке в «Красной газете» говорилось:
«Милая сказка, глубокая и лазурная, как море, - специально для отдыха души. Грин любит музыку, маскарад, экзотику, все необычайное и непохожее на действительность, но в свои произведения он обязательно вносит душу, жизнь…
* Грин пересказал собственный рассказ «Вырванное жало» («Борьба со смертью»).
PAGE 522
Издана книжка любовно, цена недорогая».
А в «Литературном еженедельнике» статья была озаглавлена не без иронии «Щучье веленье»:
«„Тетрога тигагииг", все меняется на свете, - этого закона не желает признать А. Грин и потому, оставаясь верным себе, пишет все те же паточные феерии, как писал когда-то в «Огоньке» (ни одной феерии в дореволюционном «Огоньке» Грин не напечатал.
– В. С.).