Воспоминания советского посла. Книга 1

Майский Иван Михайлович

— А вы знаете, завтра исполняется 200 лет со дня…

И он называл какое-либо событие, сыгравшее крупную роль в политической, военной, экономической или культурной истории Англии. После этого Дэвиса либо выгоняли из редакции, либо, наоборот, приглашали присесть и немедленно написать небольшую заметку к завтрашнему номеру о названной им дате. И Дэвис писал тут же, на клочке бумаги, никогда не заглядывая ни в справочники, ни в энциклопедии. Память у него была изумительная, и за долгую жизнь он накопил в своей голове огромное количество самых разнообразных сведений и познаний.

Вот вместе с этим человеком я возвращался в тот памятный вечер домой. Выло холодно,

сыро, и резкий ветер раздувал наши пальто. После нескольких поворотов по узким извилистым улицам мы вышли, наконец, на Портлэнд Плэйс и быстро зашагали по направлению к Риджентс-парку. Вдруг Дэвис неожиданно вздрогнул и остановился. Я машинально тоже остановился и с недоумением посмотрел на своего спутника. Он не двигался и молча впился взглядом в высокое мрачное здание, стоявшее на углу Портлэнд Плэйс и Веймут-стрит. При бледном свете полуприспущенного фонаря (в Лондоне тогда было затемнение) я прочитал на доме номер «49». Не зная, как объяснить поведение Дэвиса, я спросил его, почему-то приглушая голос:

— В чем дело, мистер Дэвис?

Дэвис быстро обжег меня своим полусумасшедшим взглядом и в свою очередь спросил:

— Вам знакомо имя Сунь Ят-сен?

— Знакомо, — ответил я. — Это известный китайский революционер…

— Правильно, — подтвердил Дэвис — …А вы знаете, что это за здание? Этот дом помер 49?

— Нет, не знаю.

Дэвис вдруг пришел в сильное возбуждение и, посмотрев на меня страшными глазами, воскликнул:

— Это китайское посольство!.. И сегодня 11 октября… Да, да сегодня как раз 20 лет с того дня, когда это случилось!

— Да что именно случилось? — в недоумении спросил я.

Дэвис крепко схватил меня за руку и потащил за собой.

— Пойдемте в Риджентс-парк, — бросил он на ходу, — сядем на лавочку… Я вам расскажу… Это довольно длинная история.

И когда в темноте промозглой октябрьской ночи мы кое-как примостились на садовой скамейке, я услышал из уст Дэвиса повесть, которую скорее можно было бы счесть продуктом горячей восточной фантазии, чем прозаическим фактом лондонской действительности.

* * *

В конце 80-х годов прошлого века молодой Сунь Ят-сен учился на медицинском факультете английского университета в Гонконге. Здесь он близко сошелся с семьей одного из своих преподавателей профессора Джемса Кантли. По окончании университета Сунь Ят-сен принял активное участие в национально-революционном движении Китая и очень быстро стал его крупнейшим вождем. Богдыханское правительство преследовало Сунь Ят-сена по пятам, и его агенты гонялись за великим революционером по всему свету. Тем временем Кантли, оставив работу в Гонконгском университете, вернулся в Лондон и поселился по адресу, 46, Девоншир-стрит, в двух шагах от китайского посольства. Это была, конечно, чистая случайность, но она сыграла свою роль в том событии, о котором мне рассказал Дэвис.

1 октября 1896 г. Сунь Ят-сен секретно и на короткий срок приехал в Лондон. Никто, кроме Кантли, не должен был знать о его пребывании здесь, и Сунь Ят-сен был уверен, что никто об этом действительно не знает. Однако к своему старому другу Кантли китайский революционер наведывался довольно часто.

Сунь Ят-сен

— 11 октября утром, — рассказывал Дэвис, — т. е. как раз 20 лет назад, Сунь Ят-сен, как обычно, шел к Кантли. Было воскресенье. Подходя к дому Кантли, Сунь Ят-сен неожиданно

натолкнулся на двух китайцев. Они заговорили с ним и притом на его родном кантонском диалекте. Вопреки обычной осторожности, Сунь Ят-сен, полагаясь на свое инкогнито, не только вступил в оживленную беседу с земляками, но даже согласился на минутку зайти к ним на квартиру, находившуюся рядом, в соседнем доме. Однако едва Сунь Ят-сен переступил порог этого дома, как дверь за ним неожиданно захлопнулась, и великий революционер оказался в западне Только тут он сообразил, что дом, занимаемый земляками, является частью китайского посольства, но бежать было уже поздно.

Итак, богдыханское правительство поймало-таки своего смертельного врага! Однако оно не решалось убить его в Лондоне, и потому приказало своему посланнику в Англии тайно отправить Сунь Ят-сена на китайском корабле в Китай. Здесь Сунь Ят-сен должен был быть обезглавлен. Пока же, впредь до окончания всех подготовительных мероприятий, великий революционер был посажен в посольстве под арест и полностью изолирован от внешнего мира. Сунь Ят-сен, однако, был не из тех людей,, которые легко капитулируют перед судьбой.

— Сначала, — продолжал Дэвис, — Сунь Ят-сен пробовал бросать из окна комнаты, в которой был заключен, небольшие записочки на улицу с просьбой к прохожим известить Кантли о его аресте. Но из этого ничего не вышло: единственное окно темницы Сунь Ят-сена выходило на крышу, которая в свою очередь со всех сторон была окружена другими высокими крышами. Тогда Сунь Ят-сен сделал попытку подкупить кого-либо из китайских слуг посольства и через них снестись с Кантли, но и тут его постигла неудача. Все китайские слуги были страшно запуганы и если некоторые из них даже сочувствовали Сунь Ят-сену, то боялись это в чем-нибудь проявить. Положение казалось безнадежным. Однако великий революционер не хотел сдаваться. Он неутомимо искал путей спасения и, наконец, нашел их.

Кроме китайских слуг, в посольстве были также английские слуги. Один из них, некий мистер Коль обнаружил известную симпатию к заключенному. Сунь Ят-сен немедленно использовал это. Он убедительно разъяснил Колю, что по религии является таким же христианином, как и сам Коль, что стремится он лишь к созданию в Китае порядков, похожих на английские, и что если ему не удастся бежать из посольства, то на родине его ждет смерть от руки палача. Свою устную пропаганду Сунь Ят-сен подкрепил определенной суммой денег. Все это произвело на Коля сильное впечатление. Он был взволнован и поделился своими чувствами со своей соотечественницей миссис Хау, которая тоже работала в китайском посольстве в качестве экономки. Миссис Хау была женщина добрая и приняла близко к сердцу судьбу несчастного узника. Она согласилась передать Кантли записку Сунь Ят-сена, но только инкогнито. В результате, в субботу 17 октября вечером, т. е. через шесть дней после ареста великого революционера, под входную дверь дома, где жил Кантли, была подсунута записка следующего содержания:

«С прошлого воскресенья ваш друг сидит в заключении в китайском, посольстве. Его собираются отправить в Китай, где его, конечно, повесят. Очень жаль бедного человека. Если немедленно не будут приняты меры, его увезут, и никто об этом не узнает. Я не решаюсь подписать свое имя, но верьте: все, что я говорю, истинная правда. Действуйте быстро, иначе будет поздно. Его имя, кажется, Лин Ен-сен».

Когда терявшийся в догадках Кантли узнал, наконец, что случилось с Сунь Ят-сеном, он развил бешеную энергию для спасения своего друга. Однако сделать это оказалось нелегко.