Воспоминания
Шрифт:
— Иван Александрович, — отвечал за Званинцева Воловский.
— Ну да, хоть бы вы его остановили, право, Иван Александрович. Я уж ему говорил, да что? нас, стариков, не слушают. Матушка его — хоть и родня моя, а баба вздорная, ничего не умеет делать толком. Подымет всегда содом такой, что боже упаси, а путного ничего не сделает. А Николашу, право, жаль, я его люблю, малой славный.
— Я его, кажется, видел сегодня, — сказал Званинцев, как будто б отклоняя
— Где?
— Здесь, — спокойно отвечал Званинцев и тотчас же отошел от Воловского.
— Куда ты? — спросил его тот.
Но Званинцев исчез уже в толпе.
— Так он здесь? — заметил как бы про себя толстяк… — как бы его встретить, право?
— Что ж, пойдемте на счастье, — сказал Воловский.
Они пошли.
Через несколько минут им в самом деле попался молодой Севский об руку с Лиди.
— Да, — говорил он с жаром, — я знаю, что когда-нибудь один из них непременно столкнется с другим, я это знаю — и тогда…
— Кто это столкнется, мой любезнейший, и с кем? — перервал его вовсе неожиданным смехом чей-то знакомый голос.
Он остолбенел… Перед ним стоял его дядюшка и очень добродушно хохотал, показывая на Лиди чуть не пальцем.
— Ага! попался, друг? — продолжал он. — Молодец, право! кто это. с тобой?
— Дядюшка, — с досадой начал Севский.
— Ничего, ничего, — говорил Степан Степанович, — я тебе мешать не буду, это все, братец, ничего, на все это мое тебе разрешение… Вот только к Мензбиру.
Лиди вспыхнула под маской и почти насильно повлекла молодого Севского дальше от хохотавшего Степана Степановича.
— И я должна это слышать, — почти вскричала она, — и из-за вас, сударь, из-за вас.
Севский был уничтожен…
— Лиди, — начал он покорным голосом, — требуйте от меня чего хотите, но сжальтесь надо мною… Есть вещи выше сил моих.
— Я ничего не требую, — сухо отвечала Лиди и, бросивши его руку, подбежала быстро к женской маске.
— Поедемте, тетушка, — сказала она повелительно и схватила за руку маску.
— Здравствуйте, Лидия Сергеевна, — сказал ей почтительным голосом Позвонцев, стоящий в двух шагах от нее, — я вас узнал.
— А! это вы, здравствуйте, — рассеянно отвечала Лидия.
— Куда вы спешите? — начал опять тот.
— Пора, мне скучно… впрочем… я останусь… пойдемте со мною. — И, схвативши руку Позвонцева, она пошла с ним быстро мимо бледного Севского, который, сложивши руки на груди, прислонился к эстраде.
— Послушайте, друг вашздесь? — начала Лидия, с особенно злым ударением на слове друг.
— Здесь,
— Как же иначе? вы с ним всегда вместе.
— Что ж вы не добавляете, что он мой благодетель, — с горькой улыбкой заметил Позвонцев.
— Благодетель? — с удивлением сказала Лидия.
— Неужели вы об этом не слыхали? — отвечал Позвонцев тем же грустным тоном. — Ну, так я вам скажу это, несмотря на то что терпеть не могу всяких благодеяний. Да… Званинцев спас меня, — продолжал он равнодушно-гордо.
— Ах, боже мой, что мне за дело до этого? — с нетерпением перервала Лидия.
Позвонцев грустно взглянул на нее.
— Так вам до этого вовсе нет дела? — спросил он. — Впрочем, это и понятно, что вам до меня, вам, которой ни до кого нет дела.
Лиди посмотрела на него пристально. В его тоне слышалось что-то очень странно грустное.
— Но вот и он, — сказал Позвонцев, увидевши недалеко капуцина, — передаю вас ему, — прибавил он с поклоном.
— О, нет, нет, — прошептала Лиди, сжимая невольно его руку.
Но Званинцев уже стоял подле нее и предлагал ей свою руку. Она не могла не пойти с ним.
— Ну-с, где же ваш Севский? — беззаботно спросил Званинцев, — неужели дядюшка был так неучтив… чтобы…
— Итак, это вы, это все вы, — сухим и резким тоном отвечала девочка.
— Да я — и все я, и везде я… — со смехом возразил Званинцев.
— Я вас ненавижу, — с силою прошептала Лидия.
— Благодарю вас. Но согласитесь, однако, что я говорил вам всегда правду, моя бедная Лиди, — сказал он с участием, смотря на нее пристально. — Вас продадут, мой бедный ребенок, продадут при первом опасномслучае.
— Я его люблю, — опять прошептала Лидия, — слышите ли вы, я его люблю.
— Можете, — спокойно отвечал Званинцев. — Впрочем, и я его очень люблю.
— Я это знаю, — с досадою заметила Лидия.
— Только по-своему, — равнодушно продолжал он, — надобно, чтоб он сам узнал, до какой еще степени он ребенок. Он, кажется, сбирается убить меня — по крайней мере, мне так послышалось. К сожалению, ему не удастся даже и этого, бьюсь об заклад: на это все-таки нужна твердость… хоть руки, пожалуй.
Лидия вырвала свою руку из руки Званинцева и, схвативши тетку, увлекла ее к выходу.
Званинцев уехал в клуб.
Севский тоже исчез.
Один Позвонцев долго еще стоял у балюстрады, прикованный глазами к выходу…