Восстание ликанов

Кокс Грег

Стражники затолкали осуждённых узников в башню. Силой поставив Люциана на колени, они приковали его к паре железных колец, вмурованных в пол. Он был так утомлён своей борьбой в склепе, что вооружённым солдатам не составило труда усмирить его. Закончив с ним, они занялись Соней.

"Очень хорошо, - подумала она.
– Исполняйте свой долг".

Находясь в меньшинстве и без оружия, она не сопротивлялась, когда они приковывали её к толстому дубовому столбу, грубо сковав руки над головой. Их мрачные лица не выдавали ни гнева, ни жалости. Они проверили её путы и отошли от столба. Соня высоко подняла подбородок, решив встретить

конец своего бессмертия достойно. Её самообладание дрогнуло, когда она почувствовала, как ребёнок зашевелился внутри неё. Осознание того, что она никогда не посмотрит в лицо своего малыша, и что его невинная жизнь закончится, так и не начавшись, разрывало её сердце. Жизнь внутри неё была зачата в любви; он не был мерзостью, независимо от того, что гласил Закон. Скорее он был живым доказательством того, что вампиры и ликаны могут жить вместе в гармонии.

"Мой отец губит больше чем просто свою плоть и кровь, - подумала она, - он отправляет на забой наше будущее".

Дверь открылась, чтобы пропустить Виктора и остальных членов Совета. Их бархатные мантии шуршали словно паутина. Они разошлись по периметру башенки, окружив Люциана и Соню. Виктор встал перед своей дочерью, но не заговорил с ней. Вместо этого он кивнул дородному Вестнику Смерти по имени Сорен. Дворцовые сплетни гласили, что бородатый ирландец, принятый кланом несколько поколений назад, был первым претендентом на место Косты, как нового надзирателя ликанов.

Сорен размотал грозный хлыст, состоящий из кованных серебряных позвонков.

– Нет!
– Закричала Соня.

Хлыст со свистом обрушился на плечо Люциана.

Колкие позвонки разорвали его тунику и порвали в клочья его кожу, обжигая ее, разрезая его беззащитную плоть до самых костей. Горячая кровь потекла по спине. Серебро прижигало зияющие раны, каждый последующий удар открывал их вновь. Пар поднимался от наложившихся слоёв пульсирующей рубцовой ткани. Соня видела, как Люциан готовился к каждому удару, но даже его героическое сердце не было настолько закалённым, чтобы сопротивляться этой жгучей боли. Хлыст снова и снова яростно хлестал его по спине, кромсая его кожу и мышцы, пока он, тяжело дыша, не рухнул на скользкий от крови пол. Багровые рубцы были видны сквозь дыры в тунике.

Слёзы потекли из глаз Сони при виде истязаний и унижений, которым подвергается её возлюбленный. Она вспомнила, как она впервые увидела его, когда ещё простым ребёнком, она, затаив дыхание, наблюдала, как он проходил изнурительные проверки и испытания её отца. Как молод и красив он был тогда! Её сразу потянуло к нему, даже прежде чем она стала достаточно взрослой, чтобы узнать, что такое любовь, словно им всегда было суждено быть вместе. Будущее казалось ясным и полным возможностей.

Как же они подошли к такому мрачному исходу?

Виктор, наконец, поднял руку, подав знак закончить бичевание. Сорен опустил хлыст и отошёл от побеждённого ликана. Багровые капли стекали с серебряных позвонков на холодный каменный пол.

Соня понимала, что близиться час её казни.

Стараясь не вступить в растёкшуюся кровь, члены Совета вышли из гробницы один за другим. Виктор был последним уходившим; Соня надеялась, что он обернётся и посмотрит на неё в последний раз. Теперь, когда суд закончился, а другие члены Совета ушли, возможно, он скажет ей пару добрых слов, прежде чем они расстанутся навсегда? Это был их последний шанс попрощаться...

Сначала,

она боялась, что он даже не посмотрит на неё. Но в последний момент, он заколебался на пороге и оглянулся через плечо.

Их глаза встретились на мгновение. Тонкие губы Виктора разъединились, словно он хотел наградить её последними словами прощения, но затем он закрыл рот, плотно сжав челюсти.

Не в состоянии что-либо сказать, он молча вышел из склепа.

Стражник сделал шаг вперёд, чтобы привести приговор в исполнение.

Солдаты вышли из склепа, оставив роли палачей Сорену и ещё одному вампиру. Тяжёлая дубовая дверь захлопнулась. Вестники Смерти удалились в затенённую нишу в дальнем конце гробницы, где их ждало большое железное колесо. Древнее колесо сначала отказывалось поворачиваться. Металл пронзительно визжал под кавернозным сводом. Кряхтя, опершись на него спинами, вампиры с трудом повернули колесо по часовой стрелке. Соня знала, что каждый поворот приближает её к забвению.

Древние шестерни начали скрипеть и визжать над головой. Соня тяжело сглотнула. Она собралась с духом, готовясь к тому, что должно было произойти. Ужас исказил лицо Люциана, когда он понял что происходит. Его налитые кровью глаза расширились.

"Мужайся, любовь моя, - подумала она.
– Как бы я хотела избавить тебя от этого".

Беспрерывный визг увлёк её взгляд вверх. Прямо над ней, в самой вершине куполообразного потолка расширялся железный круглый люк.

Многими ярдами внизу, Вестники Смерти отступали всё глубже в убежище укромной ниши. Крошечный проблеск солнца резал Соне глаза, доказывая, то чего она и боялась - снаружи было всё ещё светло.

Испуганный всхлип сорвался с её губ. Сердце заколотилось от страха.

– Нет, Соня!
– окликнул её Люциан.
– Посмотри на меня! Смотри на меня!

Отведя взгляд от слепящих бликов, она посмотрела через башню на Люциана. Теперь, когда неминуемое нависло прямо над ней, она почувствовала, что мужество покидает её. Она посмотрела на него, ища защиты, и нашла толику утешения в его заботливых глазах.

– Я люблю тебя!
– закричал он.

"Я знаю", - подумала она. Его вечная преданность была тем, на что она всегда могла положиться, даже в час своей смерти.

– Я люблю тебя, - хрипло сказала она. Последние секунды ускользали с душераздирающей скоростью.
– Твоего лица уже там не будет, когда всё закончится, да?

Он попытался ответить ей, но не нашёл слов. Нельзя было отрицать чудовищность этого момента. Она проклинала отца за то, что он заставлял Люциана наблюдать за её смертью. Это, несомненно, будет ещё более мучительным испытанием, чем то, что предстояла ей. Она вспомнила те муки и разочарование при осознании своей беспомощности, которые она чувствовала, когда Коста сек Люциана на её глазах. Тогда она была явно не самой счастливой на свете.

– Прощай, любовь моя.

Казалось, даже двух сотен лет было едва ли достаточно.

Кровь Сони всё ещё окрашивала её постельное бельё. Виктор стоял один в покоях своей дочери, отпустив Таниса и других вампиров. Он не хотел, чтобы кто-то видел, как он переживает последние минуты жизни своей дочери. Он стоял, опершись на резную деревянную спинку кровати.

Невыносимая скорбь тяготила его плечи; он не испытывал такой боли с тех пор, как его любимая жена погибла во время родов два столетия назад.