Восстание в крепости

Илькин Гылман

У костра воцарилось молчание. Потом, словно сам с собой, заговорил Дружин:

— Да, одиночество — это смерть. Если люди не опираются друг на друга, если они, как быки в момент опасности, не встают в круг спиной один к другому, — победить их легче, чем выпить глоток воды.

Глаза Мухаммеда задорно сверкнули, Пристально глядя на Дружина, он сказал:

— Словом, один в поле не воин. Так у вас говорят?

Дружин молчал. Мухаммед подумал, что собеседник хочет положить конец разговору. Но тут губы Дружина шевельнула улыбка.

— Не скажи, один в поле тоже воин. Только какой воин? Представь, у тебя тысячи врагов, одного убьешь, повергнешь на землю, — на его место встает другой. Его

сокрушишь — третий явится. Перебить всех врагов по одному — жизни не хватит.

— Как же быть? — Лицо у Мухаммеда еще больше оживилось. — Ясно, одной пулей всех врагов не покараешь… Они же не упадут на землю, как сноп колосьев.

Дружин подсел ближе к костру и с воодушевлением заговорил:

— В том-то и дело, одной пулей невозможно поразить всех недругов. Против силы надо выходить сильным. Если на удар кулаком кулаком же не ответишь, — тебя раздавят. Поэтому тот, кто не хочет быть побежденным, должен стремиться не к одиночеству, а к единству.

Мухаммед призадумался.

— Выходит, раз ты разлучен с товарищами, ты уже ни к чему не пригоден? — спросил он.

— Конечно! Если я там, на новом месте, не встречусь с новыми товарищами, я ничего не смогу сделать. Но я обязательно свяжусь с ними. Иначе я не достигну поставленной цели. А в жизни нельзя без цели!

Мухаммед потер лоб большой волосатой рукой, затем вскинул глаза на Дружина.

— А что ты считаешь целью жизни?.. На что она тебе нужна, эта цель?

— А вот на что!.. Она делает человека сильным, наполняет его жизнь смыслом. Если у тебя есть такая цель, ты до конца дней своих будешь отдавать ей всего себя. Человек же, у которого нет высокой цели в жизни, мало отличается от животного. Скажи мне, есть у тебя цель в жизни?

— Конечно, есть!

— Какая же?

— Я хочу, чтобы в нашем крае не осталось ни одного кровопийцы. Всех перебью!

— Каким же образом? — Дружин с любопытством смотрел на Мухаммеда.

— Очень просто. Вот этой штукой. — Он положил руку на приклад лежащей рядом с ним винтовки. — Курица клюет по зернышку.

— Вот мы снова вернулись к тому, о чем я только что говорил тебе. Клюя по зернышку, ты уничтожишь всего лишь несколько человек, а гнет, насилие по-прежнему будут царить на земле. А вот если ты с корнем уничтожишь весь гнет, тогда и насилию придет конец навеки. Так думают люди, которые называют себя революционерами.

Мухаммед, подперев кулаком подбородок, опять погрузился в задумчивость. Вот он глубоко вздохнул, словно сожалея о чем-то.

— Выходит, я напрасно ушел в горы? — спросил он тихо.

— Нет, не напрасно. Ведь у тебя не было иного выхода, Когда стало совсем невмоготу, сердце твое взбунтовалось;

— Да, я убил деревенского бека, а затем скрылся в горах. За мной послали дюжину жандармов, только напрасно они сапоги протирали. Кончилось тем, что на меня рукой махнули. Неуловимый!

Они замолчали.

— Вот уже два дня я твой гость, — сказал немного погодя Дружин. — О чем мы только не переговорили за это время! Скажу откровенно, Мухаммед, понравился ты мне очень. Любопытный у тебя характер. И сердце, вижу, благородное. Я еще вчера хотел спросить, почему ты ушел в горы. Теперь мне все ясно. А за что ты убил бека?

Мухаммед усмехнулся. Скуластое, цвета темной меди лицо его помрачнело.

— Спрашиваешь, за что убил бека? А за что убивают? Ясно, не за красивые глаза. — Он умолк, вспоминая подробности события четырехлетней давности. — Ты заметил, в наших краях много горных речек? Когда идут дожди, эти речки превращаются в бурные потоки, вырывают с корнями деревья, ворочают огромными камнями, сметают на своем пути селения вместе с жителями и влекут все за собой вниз. Сопротивляться такому потоку бесполезно. — Мухаммед умолк, словно

припоминал что-то. — Да, в один из таких дождливых дней в нашу деревню прибежали слуги бека и сообщили, что горный поток уносит принадлежащую беку отару овец. "На помощь!.. Эй, крестьяне, на подмогу!" — призывали они, сгоняя всех к разлившейся реке. Я пошел вместе со всеми. Бек стоял на берегу взбесившегося потока и кричал, приказывая спасать его овец, которых уносило течением. Бедные животные то погружались в воду, то опять всплывали. Никто не осмеливался броситься в воду: каждого ожидала такая же печальная участь. Тогда по приказу бека в ход пошли плети. Двоих силой загнали в воду, и в тот же миг поток подхватил их. Несчастные даже не добрались до овец. На наших глазах рассвирепевшая, бурлящая река швырнула их на камни и через мгновение умчала невесть куда. Бек не на шутку разгневался, так как овец его относило все дальше. В воду спихнули еще двоих. Но и эти погибли на наших глазах. И вот вижу: бек схватил за шиворот одного из наших крестьян и поволок к реке. Бек был сильный мужчина. Тут я не утерпел, кинулся к беку и схватил его за плечо. Бек оттолкнул меня, я упал на спину, но гнев мой не погас, я схватил здоровый камень и швырнул им в бека. Камень угодил ему прямо в лоб. Бек вскрикнул и упал. И тут же помер. Все были ошеломлены. Растерялся и я. Вдруг мой взор упал на бекскую лошадь. Не помню, как я очутился в седле… С тех пор скрываюсь в горах. Видишь вон того серого жеребца?.. — Мухаммед показал рукой на одного из стреноженных коней, которые спокойно пощипывали траву. — Это тот самый бекский конь. Сдружились мы. Оказался преданным товарищем. Не похож на своего бывшего владельца.

Дружин взглянул туда, где паслись лошади. Когда глаза его привыкли к темноте, он различил красивую голову серого жеребца, стоящего поодаль от других коней. Казалось, конь почувствовал, что говорят о нем, вскинул голову, посмотрел на хозяина и опять принялся щипать траву.

— А ребята уже после ко мне пристали. Вот эти, к примеру, совсем недавно. — Он кивнул головойна двух гачагов, которые спали справа от костра, завернувшись в длиннополые бурки. — За каждым из них — провинность. Вот и приходится жить вдали от родных семей. А думаешь, преступление совершили? Один ночью отвел с участка бека воду на свой огород. А вон тот избил людей бека, когда те стали отбирать у него последнюю коровенку-кормилицу. Не стало коровы — и пошла по миру семья… — Мухаммед горестно покачал головой, в глазах его светилась грусть. — А ты говоришь, мы напрасно ушли в горы.

Дружин перебил его:

— Да нет, я вовсе не говорю этого.

— Пойми, сейчас для нас закрыты все дороги. Приставу не терпится расправиться с нами. Попадем к нему в лапы — он тотчас же вздернет всех поодиночке. За голову каждого из нас назначено вознаграждение. За мою, например, пообещали пятьдесят золотых. Так как же мы можем разойтись по домам? Если уж возвращаться, так сначала надо прикончить пристава.

Дружин усмехнулся.

— Какой смысл?! На его место есть столько кандидатов, с такими же погонами на плечах, как у него, с таким же образом мыслей! В России нет уголка, где бы ты не встретил пристава. Нет, террор, убийства — не выход из положения. Надо, чтобы…

За деревьями раздался пронзительный свист, не давший Дружину докончить фразу. В ответ с противоположного конца поляны тоже донесся свист.

— Что это? — взволнованно спросил Дружин.

— Не беспокойся, — ответил Мухаммед, не двигаясь с места. — Это наши. Вернулись из города. Я посылал их за одеждой для тебя.

И он опять как ни в чем не бывало уставился задумчивым взглядом на пламя костра.

Через минуту на поляну вышло трое гачагов. Когда они приблизились к костру, Мухаммед, не поднимая головы, спросил: