Восстать из Холодных Углей
Шрифт:
— Мне жаль, — сказал Джозеф, хотя вид у него был скорее ошеломленный, чем извиняющийся. Я никогда не задумывалась о том, как повлияли на него отнятые жизни и прошедшие через него души. Каждая из них оставила во мне что-то после себя, фрагмент воспоминаний, ощущение того, что я прожила жизни других людей. Каждая из них отняла у него что-то, чего он никогда не сможет вернуть. Его рассудок смыло потоком душ. — Твоя рука…
— Исчезла. — Слова вырвались у меня с шипением. — Вытащи меня отсюда.
Огни в центре комнаты пульсировали все ярче и ярче, желтый и синий чередовались, окрашивая лабораторию в головокружительные оттенки.
— А как насчет этого наручника? — спросила я.
Джозеф потрогал металл, закрепленный на моем запястье, и я поморщилась от боли, когда он еще глубже вонзился в мою плоть. Свежая кровь хлынула у меня по руке, капая с пальцев. Джозеф снова покачал головой.
Я вздохнула. Захваченная. Избитая. Мы проиграли. Я хотела, чтобы Сссеракис заговорил, заверил меня, что мы все еще можем бороться, даже если это ложь.
— Что будет дальше?
— Не знаю. — Джозеф обратил свое внимание на то место, где в центре комнаты, между двумя пьедесталами и их пульсирующими источниками, ждал Железный легион. — Раньше так далеко дело не заходило. Они всегда трескались и разбивались вдребезги.
Пульсация двух Источников менялась, замедлялась, синхронизировалась. Это был постепенный процесс приведения двух сил в соответствие друг с другом. Женщина-солдат проскользнула в комнату и остановилась, на мгновение уставившись на Источники, прежде чем повернуться к нам. На ней была такая же выцветшая форма, как и на других, но у нее было красивое лицо и блестящие волосы цвета воронова крыла. Я не придала этому значения и снова переключила внимание на Железный легион.
— Прекрати! — Я выкрикнула эти слова так громко, что Железный легион был вынужден обернуться. — Ты не понимаешь, что делаешь.
Железный легион сделал два шага ко мне.
— Я исправляю ошибку, Хелсене. Прекращаю Вечную войну. Восстанавливаю мир. — Он повысил голос, чтобы его было слышно, и я поняла, что из Источников доносится шум; два вибрирующих звука медленно сливались в один. — Только Ранд и Джинны, действуя сообща, могут исправить то, что они натворили. Требуется объединение их сил, чтобы закрыть дыру в мире. И обоим расам нужно исправить то, что их магия сделала со мной.
— Как ты можешь положить конец войне, которая закончилась еще до того, как кто-либо из нас родился? Аэролис и Мезула положили конец войне, Лоран. Они сговорились убить последних своих братьев и сестер, потому что знали, что другого конца войне быть не может. Но даже сейчас они не могут прекратить попытки убить друг друга. Ранд и Джинны могут быть одним целым, двумя сторонами одной медали, но они противоположны. Они никогда не позволят другому выжить. Ты не прекращаешь войну, ты разжигаешь ее заново! — Похоже, мои слова не были услышаны, и Железный легион вернулся к своим пульсирующим Источникам. — Ты ее увековечиваешь! Давая им возможность бесконечно убивать друг друга и возвращаться к жизни, используя наши жизни!
Конечно, ему было все равно. Жизни больше ничего не значили для Железного легиона, возможно, никогда и не значили. В действительности его волновала только собственная скучная жизнь. Его заявление о попытке спасти мир никогда не было ничем иным, как оправданием убийства невинных людей.
Кстати, об убийстве. К нам подошла третья солдат
Осознание пришло ко мне слишком поздно.
— Коби.
Аспект ухмыльнулась, дико и победоносно. «Ты думала, я забыла о тебе?» Она оглянулась через плечо, но было ясно, что Железный легион не обращает на нас внимание, поскольку свечение и гул Источников были почти синхронными. Коби повернулась ко мне и наклонилась ближе, обхватив руками мою шею. Я знала, насколько сильной она была, и даже Хардт выглядел слабым по сравнению с ней.
— Остановись! — Джозеф все еще пытался защитить меня, но Коби просто оттолкнула его, и он растянулся на полу.
Руки Коби сомкнулись на моей шее, и я ей улыбнулась. Смерть была бы своего рода победой. Без меня Железный легион не сможет воскресить ни Ранд, ни Джиннов.
Это была бы пустая победа, которой я не смогла бы насладиться.
Глава 35
Смерть не пришла. Коби замерла, ее руки обвились вокруг моей шеи, пальцы слегка впились в мою плоть. «Почему ты улыбаешься, безумная сука?» Она могла менять внешность по своему желанию, но ее голос никогда не менялся. И когда она разговаривала со мной, в ее голосе всегда сквозило презрение.
— Ты так же ответственна за смерть Сильвы, как и я. Ты и твоя мать, обе. — Руки сжали мое горло, и сказать, что мне было неудобно, было бы преуменьшением, но я продолжала бороться, отчаянно пытаясь выплеснуть свою ненависть, прежде чем умру. — Ты знала. Ты, блядь, знала и все равно позволила ей отправиться в До'шан. Мезула отправила ее на верную смерть. — Я наклонилась вперед, хотя руки Коби душили меня, и посмотрела на нее со слезами на глазах. — Ты винишь меня, потому что слишком, блядь, труслива, чтобы винить свою мать, и слишком труслива, чтобы занять место Сильвы!
Коби приблизила свое лицо к моему, большие пальцы впились мне в горло. Я не могла дышать.
— Она должна была умереть за что-то. — Ее дыхание было горячим и пахло смертью. — Из-за тебя она умерла ни за что!
— И все равно она была бы мертва. — Я выплюнула эти слова сквозь сжимающие мое горло руки. А затем руки исчезли, оставив меня болтаться на металлических прутьях и отчаянно пытаться глотнуть воздуха.
Мне пришлось сморгнуть слезы и, подняв глаза, я обнаружила, что Коби изменилась. Исчезла потрепанная солдатская форма и задиристый вид. Теперь она стояла передо мной в развевающемся красном платье. Она была так похожа на Сильву, что это причиняло боль, ее лицо было почти точной копией, за исключением того, что кожа была темной, а не светлой, а волосы такими же черными, как у меня, а не сияли светом. Такой похожей и в то же время совершенно другой. Я спросила себя, была ли эта внешность настолько близка к настоящей Коби, насколько это вообще возможно. Только Сильва на самом деле знала, как выглядела ее сестра под постоянно меняющимися эффектными обликами, и это был секрет, который она унесла с собой в могилу.