Восточные славяне в VI-XIII вв.

Седов Валентин Васильевич

Рис. 6. Бронзовая пластина с изображением льва с поселения на острове Мытковский.

Рис. 7. Изображение лошадки (бронза) с поселения Самчинцы.

Впрочем, нельзя, конечно, утверждать, что все клады с находками пастырского и мартыновского типов оставлены славянами. Многие предметы в этих кладах представлены фрагментарно. На этом

основании в археологической литературе высказано предположение, что вещи и их обломки в кладах были металлическим сырьем ремесленников-ювелиров. Некоторые из кладов могли быть зарыты и неславянским населением Юго-Восточной Европы.

Некоторые венгерские исследователи связывают поясные наборы мартыновского типа с аварами. Прорезные поясные накладки с антропоморфными чертами действительно известны среди аварских комплексов Среднего Подунавья (Laslo G., 1955). Однако такие пояса распространены довольно широко и безусловно не являются отражением одного определенного этноса. Можно полагать, что в этих поясных наборах проявляется общая евро-азиатская мода. Такие пояса носили дружинники, принадлежавшие к самым различным этноплеменным группировкам.

А.К. Амброз связывает появление этих поясных наборов с полуварварской средой византийских городов и крепостей Нижнего Подунавья. Отсюда они довольно быстро и широко распространились на значительных пространствах Евразии (Амброз А.К., 1971а, с. 118).

Очевидно, к культовым предметам принадлежат небольшие фигурки животных из обожженной глины. Все они вылеплены из одного комка глины, изображение схематичное и стилизованное. Намечен лишь общий контур животного, поэтому определить вид его не представляется возможным. Лишь одна фигурка с поселения Ханска II выполнена в реалистической манере и не оставляет сомнений в том, что изображен конь.

На поселении VI–VII вв. в Старых Малаештах найдена глиняная фигурка человека с широко раздвинутыми ногами и поднятыми до уровня плеч руками. Изображение стилизовано и несколько условно.

Погребальными памятниками славян, оставивших пражско-пеньковскую керамику, были бескурганные могильники с захоронениями по обряду трупосожжения. Обнаружены и исследованы они пока в очень немногих пунктах. Остатки трех таких могильников были раскопаны в районе с. Великая Андрусовка в бассейне Тясмина (Березовець Д.Т., 1969, с. 58–70). Два из них сохранились частично, третий — относительно хорошо. Площадь последнего около 1,5 га. Раскопками охвачено 1000 кв. м и выявлено 29 захоронений. Во всех случаях остатки кремации, совершенной на стороне, были помещены в очень небольшие неглубокие ямки. Погребения — урновые и безурновые, все безынвентарные.

Единичные погребения того же типа известны в Прутско-Днестровском междуречье.

По металлическим находкам памятники типа Пеньковки в целом датируются VI–VII вв. Однако имеются некоторые основания предполагать, что начало Пеньковской культуры восходит к V в. Так, на селище Куня в Побужье обнаружена железная двучленная фибула позднего арбалетного типа, характерная, по мнению исследователя памятника, для IV–V вв. (Хавлюк П.И., 1974, с. 188). С поселения Жовнин происходит костяная ложечка, датируемая по северокавказским аналогиям второй половиной IV–V в. н. э. (Рутковська Л.М., 1972, с. 224). В пользу этого говорят и находки Черняховской керамики на некоторых Пеньковских поселениях.

Два важнейших признака пражско-пеньковской культуры — керамика и домостроительство — позволяют искать истоки ее в Черняховских древностях. Ни в одной из синхронных культур на соседних территориях нет керамического комплекса, подобного Пеньковскому. На отдельных селищах Пеньковского типа встречены единичные слабопрофилированные цилиндро-конические и тюльпановидные горшки, сближающиеся с глиняными сосудами, распространенными в третьей четверти I тысячелетия н. э. в Верхнем Поднепровье (древности типа Колочина и Тушемли-Банцеровщины). П.Н. Третьяков высказал догадку о сложении пеньковской культуры в результате миграции населения из верхнеднепровских областей в междуречье Днестра и Днепра (Третьяков П.Н., 1965,

с. 63–77). Однако керамические комплексы в целом, домостроительство и другие элементы этих культур настолько различны, что не может быть речи о происхождении пеньковских древностей из области Верхнего Поднепровья.

Округлобокие сосуды с максимальным расширением в средней части их высоты, очень близкие к ведущему типу пражско-пеньковских горшков, широко представлены на памятниках Черняховской культуры. Лепные сосуды этого типа считаются одной из самых распространенных форм черняховской керамики и известны почти во всех ее регионах — в Поднепровье (Сымонович Э.А., 1957, с. 15, рис. 5, 1, 2, 4, 6, 7), Приднестровье (Баран В.Д., 1961, с. 77–87), на Южном Буге (Кравченко Н.М., 1967, с. 105–106) и в Молдавии (Федоров Г.Б., 1960, с. 119–122; Рикман Э.А., 1975, с. 181–186). Встречены на Черняховских памятниках и лепные сосуды биконической формы (Сымонович Э.А., 1957, с. 15, рис. 5, 8; Кравченко Н.М., 1967, табл. VI, 2). Аналогичные по формам и пропорциям сосуды имеются и в коллекции черняховской гончарной керамики.

Жилища-полуземлянки, характерные для Пеньковских поселений, своими корнями восходят к черняховскому домостроительству. Углубленные постройки черняховской культуры несколько разнотипны по устройству. Наиболее часто встречаются четырехугольные полуземлянки. Обычны также овальные и трапециевидные в плане постройки. Площадь их колеблется от 9 до 38 кв. м, глубина — 0,35-2 м. Стены полуземлянок или землянок сооружались из горизонтальных плах, зажатых угловыми стояками, или из хвороста, обмазанного глиной. Кровля держалась на угловых столбах, иногда ставился столб посредине жилища. Отапливались жилища очагами (яма, обмазанная глиной) или печами, сделанными из глины и камней. Какая-либо закономерность в расположении отопительных устройств не выявляется. Разнохарактерность черняховских полуземлянок говорит скорее всего о начальной стадии бытования этих построек, об их зарождении.

К середине I тысячелетия н. э. из разнотипных углубленных построек вырабатывается единый тип — прямоугольная полуземлянка с печью в углу. Такие жилища исследованы, в частности, в Ракобутах И.И. Ляпушкиным (Баран В.Д., 1964, с. 250), в Черепине, Демьянове, Рипневе и Бовшеве В.Д. Бараном (Baran V.D., 1973, s. 30–40, Abb. 3–9), в Соколе и Бакоте на среднем Днестре. Особое место среди этих поселений принадлежит селищу около с. Теремцы Каменец-Подольского р-на Хмельницкой обл. Здесь раскопками 1979 г. открыто и исследовано 15 квадратных полуземляночных жилищ с печами-каменками. По облику и интерьеру они ничем не отличаются от полуземлянок, составляющих этнографическую особенность раннесредневековой культуры пражско-пеньковского типа. Однако во всех этих постройках поселения Теремцы встречена лепная и гончарная посуда черняховского типа. Эта керамика, а также найденная здесь бронзовая трехпальчатая фибула позволяют датировать полуземляночные жилища концом IV — первой половиной V в. (Баран В.Д., 1980, с. 54, 55). Таким образом, вывод, что типичная для южной зоны славянской культуры раннего средневековья полуземлянка формировалась в римское время, получил надежнейшее обоснование.

Анализ археологических и в некоторой степени антропологических материалов черняховской культуры позволил выделить в ней Подольско-Днепровский регион, где в III — начале V в. преобладало славянское население (Седов В.В., 1972, с. 116–129; 1974б, с. 16–31; 1979, с. 92–98). Полуземлянки получают распространение именно в этом регионе и лишь в виде исключения встречаются за его пределами.

На основе сравнительного анализа керамики и жилых построек можно утверждать, что славянская племенная группировка V–VII вв., представленная пражско-пеньковской культурой, ведет свое происхождение от славян Подольско-Днепровского региона черняховской культуры (Седов В.В., 1979, с. 122–124).