Восток в огне

Сайдботтом Гарри

– Грунт изо рва может стать частью гласиса, земляного вала, который нам нужен, чтобы защитить стены как от таранов, так и от артиллерии.
– он сделал паузу, чтобы обдумать, как он сформулирует следующий фрагмент.
– Если есть гласис, то на обратной стороне стены должен быть контр-гласис. В противном случае давление земляного вала снаружи разрушит стену.
– он посмотрел на архитекторов, оба кивнули.

Один из архитекторов посмотрел поверх стены, представляя себе ров и гласис.

– Канава должна быть нечеловечески

глубокой, чтобы обеспечить достаточное количество материала для гласиса с одной стороны, не говоря уже об обеих, - рискнул он.
– А откуда еще может взяться материал?

– Не беспокойтесь об этом, - загадочно улыбнулся Баллиста.- У меня есть план.

К середине дня второго дня Баллиста завершил инспекцию длительной экскурсией по артиллерийскому складу, большому комплексу на открытой местности к югу от дворца, где строились новые машины, ремонтировались старые, хранились запасные части и создавались снаряды – камни, обтесанные до нужного веса и почти идеально округлой формы, зловещего вида железные наконечники болтов, насаженные на их деревянные древки.

Только тогда Деметрий, наконец, нашел время заняться своей преступной тайной страстью: онейромантией, предсказанием будущего по снам. Он выскользнул через дверь для прислуги на улицу. План города и яркий дневной свет должны были облегчить задачу, но молодой грек все равно умудрился заблудиться на пути к агоре длиной в четыре квартала.

Она была удивительно мала для города такого размера, и Деметрию было легко найти то, что он хотел: онейроскопа, толкователя снов. Он сидел в дальнем углу, у входа в переулок, где стояли проститутки. Несмотря на холодный ветер, он был одет только в рваный плащ и набедренную повязку. Его молочные глаза невидяще смотрели вверх. Его шея была изможденной, вены вздулись, пульсируя сквозь почти прозрачную кожу. Он не мог быть никем иным, как онейроскопом.

При звуке шагов Деметрия пугающие белые глаза повернулись в его сторону.

– У тебя есть сон, который может открыть будущее, - хрипло прокаркал старик по-гречески. Предсказатель снов попросил три антониниана, чтобы раскрыть его значение, и остановился на одном.
– Сначала мне нужно узнать о тебе. Как тебя зовут, как зовут твоего отца, в каком полисе ты родился?

– Дион, сын Пасикрата из Прусы, - солгал Деметрий. Его беглость объяснялась тем, что он всегда использовал одно и то же имя.

Пожилая голова склонилась набок, словно раздумывая, стоит ли что-то сказать. Он решил не делать этого. Вместо этого он задал ряд дополнительных вопросов: раб или свободный? Род занятий? Финансовое положение? Состояние здоровья? Возраст?

– Я раб, секретарь. У меня есть кое-какие сбережения. Мое здоровье в порядке. Мне девятнадцать.
– честно ответил Деметрий.

– Когда тебе приснился этот сон?

– Шесть ночей назад, - ответил Деметрий, считая включительно, как и все в таких случаях.

– В котором часу ночи?
– спросил я.

–

В одиннадцатом ночном часу. Действие вчерашнего вечернего вина давно прошло. Было далеко за полночь, когда дверь из слоновой кости, через которую боги посылают ложные сны, закрывается, а дверь из рога, через которую проходят истинные сны, открывается.

Слепой кивнул.

– А теперь расскажи мне свой сон. Ты должен сказать мне правду. Ты ничего не должен добавлять и ничего не должен опускать. Если ты это сделаешь, пророчество окажется ложным. Вина будет не моя, а твоя собственная.

Деметрий кивнул. Когда он закончил рассказывать свой сон, онейроскоп поднял руку, призывая к тишине. Рука слегка дрожала и была покрыта старческими печеночными пятнами. Время тянулось все дальше. Агора быстро пустела.

Внезапно старик заговорил.

– Здесь нет стервятников мужского пола; все они самки. Они пропитаны дыханием восточного ветра. Поскольку стервятники не испытывают безумного сексуального желания, они спокойны и непоколебимы. Во сне они означают истину, достоверность пророчества. Это сон богов.

Он сделал паузу, прежде чем спросить:

– Твой кириос обитает на агоре?
– когда ему сказали, что это не так, старик вздохнул.

– Какая жалость. Оживленная агора была бы благоприятным знаком, но сейчас...
– он пожал плечами, - это нехорошо. Это символ смятения и беспорядка из-за толп, которые стекаются туда. В твоем сне есть греки, римляне и варвары. Будет путаница и смятение, вызванные всем этим, испытываемые всеми.

– В сердце происходящего - статуя.
– Он слегка поморщился, как будто испытывая дискомфорт.
– Статуя двигалась?
– Деметрий пробормотал, что он так не думает. Рука старика метнулась вперед и костлявой, твердой хваткой схватила юношу за руку.

– Думай! Подумай очень тщательно. Это имеет огромное значение.

– Нет–нет, я уверен, что это не так.

– Это, по крайней мере, уже кое-что.
– с губ предсказателя снов свисала струйка слюны.
– Статуя была из золота. Если бы твой кириос был бедным человеком, это указывало бы на будущее богатство, но твой кириос не бедняк, он богат и влиятелен. Золотая статуя указывает на то, что он будет окружен предательством и заговорами, ибо все, что связано с золотом, подстрекает людей к коварству.

Без предупреждения старик поднялся. Стоя, он оказался на удивление высоким. Он безапелляционно прохрипел, что сеанс окончен. Он сожалел, что пророчество не было лучше. Он начал шаркающей походкой удаляться в сторону переулка.

– Подожди, - позвал Деметрий.
– Подожди. Неужели нет ничего другого? Ты что-то недоговариваешь мне?'

Старик обернулся у входа в переулок.
– Статуя была больше, чем в натуральную величину?

– Я не уверен. Я... не думаю, что это было так.