Вот мы и встретились

Троичанин Макар

Иван Всеволодович вздохнул с облегчением.

– Ещё бы не «идёт» - считай, что удружил, можно и лететь, - и ещё раз передохнул, как будто приобрёл второе дыхание на неодолимой дистанции. Можно и домой пораньше приходить, а впрочем, как получится.

В эту ночь они опять соединились, и опять она лежала под ним, не делая ни малейших встречных движений и не меняя ровного дыхания.

– Тебе не нравится? – спросил, удивлённый её бесчувствием.

– Стыдно, - проговорила она чуть осипшим голосом и повернула чуть раскрасневшееся лицо в сторону от него. А он, удивлённый таким беспредельным целомудрием взрослой женщины,

ничего не нашёл подходящего, как заметить покровительственно:

– Что ж тут стыдного? Естественный физиологический акт между двумя любящими людьми.

– А ты меня любишь? – быстро спросила, повернувшись к нему и пристально вглядываясь в его забегавшие в панике зрачки.

Надо было как-то выкручиваться, чтобы не очень соврать.

– А ты сомневаешься? – по-женски ответил вопросом на вопрос.

Закрыв глаза, Вера прошептала:

– Я больше не хочу, - и он не настаивал, печально раздумывая о том, что не может, не умеет как следует расшевелить её стиснутые клубки нервных окончаний и подарить радость сближения. Или бог наградил её фригидными свойствами, во что не хотелось верить. «Ладно», - смирился по обыкновению, - «поживём, разберёмся… привыкнем». Настроение резко упало, и пришлось переключить его на работу. Как-то там Жора? Небось, клянёт молодожёнов и по матушке, и по батюшке, а может, плюнул на всё и, не болея душой, отвлёкся на рыбалку и охоту. Он ещё не понимает, что у геолога летом нет свободного и лишнего времени. Надо срочно возвращаться.

На Марьинском они с Николаем обновили новыми фактическими данными карту Ивана Всеволодовича, старший подписал чистые бланки нарядов и актов, доверив младшему заполнить их самому в конце месяца, и поспешил к ожидающим лётчикам. А так хотелось походить по участку, посмотреть выработки, поколупаться в свежих образцах, пробах и керне и, вообще, окинуть взглядом весь значительно выросший фронт поисково-разведочных работ. Но не удалось.

Свой лагерь был пуст. «Ну, молодчаги!» - мысленно похвалил прогульщик. – «Вкалывают, однако, и без погонялы». Помахал рукой улетавшей «двойке» и радостно заорал:

– О-го-го-о! О-го-го! О-го! – спугнув хозяйничавших соек и парочку бурундучков.

Потом, не удержавшись, громко захохотал, ощущая себя по-настоящему дома. К приходу тружеников соорудил знатный салатище на полведра из привезённых помидоров, огурцов, зелёного и репчатого лука, местной черемши, зелёного горошка и свежей капусты, мысленно поблагодарив трудяг-китаёзов за заботу о русских неумехах. Обильно полил растительным маслом, добавил разведённого уксуса, укропа, наклонился и вдохнул ароматные флюиды, закрыв в упоении глаза, а когда открыл, увидел рядом с ведром бурундучиху, которой, видно, тоже понравился витаминный запах. Иван Всеволодович протянул ей ломтик огурца – слямала под неистовый остерегающий скрежет и визг супруга, стоящего на задних лапках в отдалении. А ей понравилась и капуста, и зелёный горошек. Пришлось сорвать лист папоротника, выложить на него горку салата и отнести подальше, чтобы досталось и трусливому самцу. Накрыв оставшееся в ведре крышкой, отнёс его в природный холодильник – в ручей, туда же погрузил десяток банок пива в мешке. Заглянул в кастрюлю – пусто, вымыл, вычистил и сварил гречку, ешь – не хочу, а едоков всё нет. Пришли бедолаги уж потемну, измученные, в потемневших от пота энцефалитках, но, увидев шефа, обрадовались.

–

Кто это к нам с неба свалился? – сбросил Жорж тяжеленный рюкзак и шагнул к Ивану Всеволодовичу, протягивая руку. – Вертолёта не слышали, - крепко сжал ладонь старшего во всём, - или ты сам материализовался из другого измерения?

И все подошли, улыбаясь и здороваясь за руку, а Диджей-напарник, обрадовавшись больше всех, заторопился:

– Счас мы его ушицей накормим, небось оголодал на полуфабрикатах, - хотел уже бежать к садку в ручье, но старшой затормозил:

– Не надо, я уже позаботился.

– Вот здорово! – ещё больше обрадовался Витёк. – Ты падай с неба каждый день.

Все быстро переоделись в лёгкую одёжку, развесили рабочую для просушки, поснимали клещей, вымылись до пояса и чинно расселись за столом в ожидании свалившегося с неба. Кормилец водрузил на середину кастрюлю, выдал миски.

– У-у! – разочарованно взвыл Диджей. – Ка-а-ша!

– Погоди, не расстраивайся, - успокоил Иван Всеволодович и принёс спрятанное ведро с салатом и мешок с банками.

Витёк, не удержавшись, поднял с ведра крышку, сунул туда морду и расплылся в довольной улыбке.

– Ну, ты, Севолодович, даёшь! – взвыл теперь уже восторженно.

И все по очереди заглянули в ведро, а уж потом, успокоившись, с вожделением поглядывали на половник, раскладывающий салат по мискам. Ещё больший восторг вызвали банки с пивом. Подождав, когда все откупорят, Жорж провозгласил самый простой и самый дорогой тост:

– С возвращением! – и Иван Всеволодович всеми нервными окончаниями почувствовал, что ему по-настоящему рады как нигде больше и никогда раньше, и большего ничего не надо.

Перед сном у костра под влиянием вкусной и здоровой пищи говорили только о возвышенном и космическом: о пришельцах, но не о тех, что осели на базарах и стройках, а о настоящих зелёных, что свалились на нашу Землю с тарелок и адаптировались до поры до времени к нашей жизни. И о вероятной внеземной жизни тоже порассуждали, сокрушаясь о том, что и там, на других планетах, наверное, тоже такая паскудная житуха. Спрашивали у высоколобого начальника, когда получшеет, и он успокаивал, обещая, что на том свете всем будет хорошо. Высмолив по паре сигарет, разбрелись по нарам. Когда и они с Жорой улеглись, тот спросил:

– Что так быстро сбежал: приехала не та, что ожидал?

– Та, - неохотно ответил Иван Всеволодович. – Всё у нас прекрасно.

– Почему тогда вернулся так быстро?

– Синоптики обещают непогодь, надо спешить со съёмкой.

Жорж зашевелился в мешке, укладываясь поудобнее, и сладко зевнул.

– Синоптики – шаманы, они сами себе не верят, - и ещё раз, не удержавшись, зевнул. – Тем более, миловался бы с невестой, пока не разъяснится.

– Успею ещё, - разговор для Ивана Всеволодовича был неприятен, хотя он и ожидал его. – Вся жизнь впереди.

– Совсем не ценишь ты, трудоголик, главных житейских радостей. Вместо того, чтобы от души наслаждаться подвалившим счастьем, удираешь, ссылаясь на непогоду. Неубедительно. Вторую-то главную радость придётся, может быть, долго ждать.

– Какую ещё вторую? – начал раздражаться счастливец.

Жора усмехнулся:

– Ту, что после развода.

– Слушай, - вспылил, наконец, жених-дезертир, - у тебя прямо параноидальная болезнь по поводу разводов.

Больной не стал отрицать.