Вот придет кот
Шрифт:
Или подумай: мог ли какой-нибудь Генсек, общаясь с журналюгами, вести себя с такой непринужденностью, с таким неповторимым, тонким юмором, как наш лидер нации? Кто из этих твердолобых способен был говорить с народом, как свой парень, а с президентом этой выпендрежной Америки вести себя так, что тот, едва глянув ему в глаза, поплыл бы, как ясна девица?
Вспомни, кого мог бы очаровать Никита-кукурузник с початком в руке? Кого мог бы влюбить в себя с первого взгляда шепелявящий Леонид Ильич?
И, наконец, кто из этих Генсеков повел бы себя с такой невозмутимостью, доведись
Ни королям, ни Генсекам не подняться до подобных высот.
Так что, если встретишь Макиавелли, так ему и скажи…
Всё, очередной раз поизгалялся, и хватит. Давай без вывертов.
Зачем вообще нужна вся эта надрывная свистопляска, эти вечные ссылки на врагов, эти «умрем под Москвой» и прочее? Зачем устраивать все эти танцы с бубнами на фоне такой распрекрасной стабильности, и много ли тогда она стоит?
Я полагаю, сама идея стабильности была вполне ожидаемой реакцией на события девяностых. Вспомни Александра III и Победоносцева: «Россию надо подморозить». Мысль, кстати говоря, не чуждая многим из нынешних «элитных кругов». Тот большой художник, которого лидер нации поразил своим глазомером, как-то воскликнул на одной из встреч:
«Владимир Владимирович, мы все горой стоим за Вас. Если Запад шумит, это говорит о том, что Россия растёт, становится могучей. Вы однажды повторили прекрасные слова Александра III: “У России два союзника: её армия и флот”. Это гениальные слова!»
Но художники — народ эмоциональный. Впрочем, если других союзников нет, то сгодятся и эти. А союзников нет и не будет, пока вокруг чудятся одни лишь враги.
Значит — сплочение, стабилизация, централизация. Правда, тот господин технолог-идеолог, о котором уже говорил, однажды молвил (еще до прозрения после Болотной):
«Централизация власти приобрела такой вид, дальше которого идти опасно… Советский Союз, на мой взгляд, именно в силу своей сверхцентрализации рухнул».
Великое открытие сделал.
Другой технолог-политолог, работавший одно время в команде Владимира Владимировича, говоря о «выборах» в Думу, с прискорбием заметил:
«Хотелось построить машину, которая будет автоматически принимать все необходимые законопроекты. А в основе этого, конечно, лежит та философия, что команда всё знает лучше всех. В итоге это привело к тому, что команда находится в круговой обороне».
Далее, рассуждая о той команде, в которой состоял, признался:
«Мы все были слишком одержимы страхом перед реальностью, страхом перед реальной Россией, в основе которого, конечно, лежала травма 1991 года. Сегодня я подозреваю, что Россия не настолько страшна, как нам казалось еще лет пять назад».
Тоже, видишь, прозрел. Единственный вопрос: если они теперь в круговой обороне, то стоит подумать, от кого им, беднягам, приходится
Если, чтобы обеспечить стабильность, надо мухлевать на выборах в прирученную Думу, то завтра эти «избранники» начнут из страха за свои кресла выслуживаться перед тобой, запрещая всё подряд, плодя идиотские законы, которые ты будешь подписывать, желая того или нет. Поскольку эти назначенцы в креслах — уже часть тебя самого. А вскоре и сам ты перестанешь понимать, чего желаешь, кроме этой «стабильности».
Ты будешь стоять на сцене и под аплодисменты рассказывать сказку о том, что твоя «стабильность» — единственная альтернатива прежнему хаосу. Но это будет примитивная сказка. Потому что, упорядочивая хаос, не обязательно убивать свободу. Ибо «порядок» без свободы — это казарма. Хотя казарму построить легче, нежели терпеливо возводить свободный и в то же время не хаотичный мир. Но тебя когда-то научили бояться свободы и верить лишь в размеренный шаг общего строя.
Твои представления о мире, твои комплексы и твой страх будут ежедневно тиражировать с экранов людишки, с удовольствием подпевающие тебе и делающие на том свои карьеры. Но ты будешь прекрасно знать, что когда им прикажет кто-то другой, они с таким же удовольствием начнут обливать тебя грязью. Потому что свобода им не нужна. Им нужен хозяин.
Порой тебе будет казаться, что ты овладел ситуацией, что ты — «первый после Бога», и страх твой спрячется за кулисы. Но никуда он не денется, как никуда не денутся все, кто вместе с тобой «держат оборону», сидя в отведенных тобой креслах. А кроме них у тебя никого нет. Круговая порука — круговая оборона. И все. И только…
Я не хочу вдаваться ни в какие «теоретические обобщения», поверь. Это письмо — всего лишь письмо. Но не надо быть большим теоретиком, чтобы разглядеть, как идея стабильности, вначале, быть может, оправданная, со временем породила страх перед всем, что не навязано «сверху». И страх этот начал доминировать над любыми другими соображениями.
А как на всё это реагировали те, кого нынче принято называть «электорат»? (Они же, кстати говоря, народ.)
Да так, как и должны были реагировать — внешним одобрением и внутренней апатией.
Помнишь, я рассказывал о неком Центре стратегических разработок, созданном Дмитрием Анатольевичем в бытность его исполняющим обязанности Президента? Так вот, Центр этот однажды провел опрос на предмет того, как граждане воспринимают свое положение в условиях нашей чудесной стабильности. И обрисовалась такая картинка:
«Две трети опрошенных испытывают “социальный синдром выученной беспомощности” (психологический термин, означающий состояние человека, в котором тот ведет себя беспомощно даже после исчезновения давивших на него вредных обстоятельств) и считают, что никак не могут повлиять на события, происходящие в стране. Они уже и не хотят ни на что влиять, демонстрируя пассивность и фатализм».