Вот пришел папаша Зю…
Шрифт:
Выступление Владимира Яколева патриотами было принято на «ура». Ему долго скандировали, потрясая плакатами, а сторонников возврата тела Ленина в Москву назвали иудами и жидомасонами. Митинг длился трое суток и окончился грандиозной потасовкой патриотов с жидомасонами. Остановить побоище смог лишь шквалистый ветер с дождём в ночь с четвёртого на пятое ноября.
Более радикально настроенные патриоты устроили пикеты непосредственно у самих Литераторских мостков, где почивала нетленная мумия вечно живого Ленина. Они намеревались встретить здесь специальные московские бригады, приехавшие за телом. Их плакаты гласили:
НЕ ПОЗВОЛИМ ОСКВЕРНЯТЬ
ГРОБОКОПАТЕЛИ — ВОН!
и
ПРИБЕРЕГИТЕ МАВЗОЛЕЙ ДЛЯ ЗЮЗЮКИНА!
Совсем экстремистски настроенная группа патриотов, собравшись на конспиративной квартире, сказала твёрдо: «Мы пойдём другим путём»!
Весь день четвёртого ноября дул ветер и моросил мелкий дождь. К вечеру ветер усилился. Он гнал по небу огромные тучи, гнул к земле деревья и пронизывал до костей влажным холодом. На Литераторских мостках Волкова кладбища вековые дубы тяжело охали и скрипели, с трудом удерживая последние листья. Охрана, бдительно приставленная Владимиром Яколевым к семейной могиле Ульяновых, матерясь, сделала очередной обход и скрылась в сторожевой будке попить чайку.
Вдруг через забор, рядом со знаменитыми могилами чёрными тенями перемахнуло несколько мужских фигур. Часть из них перебежками, пригнувшись к земле, стала прокрадываться к сторожке, остальные — к священной могиле. Охрана в количестве двух милиционеров была бесшумно связана и заперта в заброшенный склеп, где дворничихи хранили мётла и лопаты. Несколько зловещих теней продолжали возиться у могилы Ульянова-Ленина. Потом тени соединились у Великой Могилы и выстроились в линейку.
Чёрные тучи неслись по небу, открывая местами полную луну, балтийский ветер с дождём сбивал с ног. На фоне всех этих природных фантасмагрий несколько мужчин торжественно давали Страшную Клятву Верности. Потом они произнесли: «Спи спокойно, дорогой наш Владимир Ильич, никто тебя больше не обидит». И снова нырнули в чёрную осеннюю ночь.
К полуночи ветер с Финского залива превратился в шквалистый, моросящий дождь — в ливень. В Неве поднялась вода. Началось наводнение. Стихия разбушевалась.
Старожилы потом утверждали, что такого наводнения не было с 1824 года. (Ах, стихия, почему ты не разбушевалась в ночь с 25-го на 26-е октября ст. ст. 1917 года? Глядишь, ничего и не было бы…) Стихия бушевала всю ночь. Дубы Литераторских мостков грозили вывернуться с корнем.
Ближе к рассвету у ближайшего к Великой Могиле дуба отломился огромный сук и рухнул вниз, прямиком на прикрученную проволокой табличку:
ЗАМИНИРОВАНО
Сработал детонатор, и мощный взрыв внёс свою лепту в бушевание стихии, так, что в единственном стоящем поблизости здании — венерическом диспансере — выбило стёкла и забились в истериках бессонные сифилитики.
Нетленная мумия вождя всех трудящихся разлетелась на тысячи мелких кусочков, а ливень и спадающая вода смыли эти кусочки в ближайшую речку Волковку. Понесли мутные воды прах Самого Человечного Человека из Волкуши в Обводный канал, из Обводного канала в Неву, из Невы в Финский залив и Балтийское море. А Балтийское море поделилось своим бесценным сокровищем через Северное, Норвежское и Гренландское моря с Северным Ледовитым океаном. И растворился Вечно Живой в мировом океане. Рыбы, моллюски, морские животные и водоросли, получив атомы и молекулы Вечно Живого, напитали ими людей всей планеты…
Всё-таки великий поэт был Лев Ошанин, написавший свои гениальные строки задолго до случившегося:
ЛЕНИН —
Все великие поэты, как известно, пророки.
Обитатели и большая земля
Сколько прошло времени с тех пор, как Ёлкин поселился на свалке, он не знал. И никто из обитателей не знал. Календари здесь были не в чести. Ни чисел, ни месяцев, ни дней недели. А зачем? Им и так было хорошо. Взошло солнце, значит, впереди день; село, значит — ночь. Холодает, дни короче, значит, дело к зиме. Если машин с мусором утром нет, значит, выходные или праздники.
Всё остальное пространство, кроме их ППУБО, обитатели именовали Материком или Большой Землёй. Ближайший посёлок находился в двадцати минутах ходу. Туда ходили за кое-какой провизией, да меняли у жителей на картошку найденный здесь хлеб, которым те кормили скотину. Учитывая преклонные лета экс-президента, добрые обитатели держали Бориса Николаевича на пансионе, и в посёлок он ни разу не ходил. А зря, потому что наведайся он туда хотя бы раз, может показалась бы ему знакомой какая-нибудь дорожка, или набрёл бы он ненароком на ветхую избушку Арины Родионовны, или случайно встретил на улице Валентина Юнашева.
Борис Николаевич смирился с мыслью, что вполне можно жить и здесь. Ничего не знать, ни о чём не беспокоиться.
В свободное от собирательства время он лежал на полусгоревшей тахте и читал старые газеты. Он стал хуже видеть, едва различал текст, и несколько дней потратил на то, чтобы отыскать себе подходящие очки. У них, правда, было только одно стекло, но и одним глазом вычитывал Ёлкин любопытные вещи.
Оказывается, интересная пресса была всего год назад! Какая свободная, откровенная! Вот в Думу готовились выборы. Какие жаркие шли дебаты! А о самих выборах Борис Николаевич газет не нашёл. Война в Чечне… Опять, что ли? Ведь была уже в девяносто шестом, кажется, и даже закончилась… Газет не найти… Лукашенок снова шебаршит со своим договором… И чего ему неймётся? Премьер Стипашин из Японии вернулся. Стипашин… Выходит, он его премьером назначил? А до него, пишут газеты, Приймаков был. Чего это он так часто премьеров меняет-то? Почти все годы, что он у власти, он подыскивал себе преемника — кому доверить Россию? Вот объявил же: Стипашин преемник. Чего его не выбрали-то? «Лысого» им, видите ли, подавай! Стипашин для них недостаточно что ли лыс? — так это дело будущего.
А ну их, эти газеты! Заболеть от них можно. Лучше не читать. И вообще ни о чём не думать. Пошло оно всё!
Но совсем от известей о жизни на Большой Земле было не уйти. Кто-то из обитателей нашёл маленький приёмник «Дружок», даже с неиспользованной батарейкой. Когда «Дружок», уютно по-домашнему заурчав, выдал позывные «Маяка», у обитателей расплылись рты в радостных улыбках: какая-никакая, а связь с миром.
«Семья Пильщиков из деревни Зубочистки поздравляет дьякона церкви Всех Радостей с днём милиции и с днём молодёжи», — проворковал «Дружок».
— Вот и концерт по заявкам! — обрадовались обитатели.
— Может, и мы напишем? Пусть нас с чем-нибудь поздравят.
— «Обитатели полигона по уничтожению бытовых отходов поздравляют друг друга с наступлением холодов!»
— Может, мы Вольфовичу привет пошлём, напишем, какой он добрый, отзывчивый…
— А что мы ему пожелаем?
— О чём ещё может мечтать «самый преданный сын России»? Конечно, о том, чтобы отдать за неё свою жизнь. Так пусть же сбудется его заветная мечта как можно скорее.