Вот пришел папаша Зю…
Шрифт:
Побрёл дальше экс-президент и наткнулся на такую длинную очередь, что сколько глаз его охватить мог, а конца её не увидел. Шёл-шёл он вдоль очереди, два квартала прошёл, к голове так и не пришёл.
— За чем стоим, россияне? — воззвал он устало.
— За основным завоеванием социализма стоим, — зло сказала дамочка с хозяйственной сумкой. — За колбасой по два-двадцать!
— Ну не скажите, — бодро поправила её румяная тётка в платке. — За стабильностью стоим! Вот и дождались светлого дня!
— У нас здесь
— Главное: клуб-то бесплатный! — добавила Авдотья Никитична и облизала отвисшую нижнюю губу. — Хоть и алитный!
— Мы чудесно проводим время! — восторгнулась Вероника Маврикиевна. — Я связала здесь две кофточки и подарила своим подругам по клубу. И уж так наобщалась, так наобщалась! Авдотья Никитична совершенно права: наш клуб элитный. Здесь собрались избранные! О-хо-хо-хо-хо! — манерно закатилась Вероника Маврикиевна.
— У нас Вероника Маврикивна здесь себе и жениха нашла, — пояснила Авдотья Никитична. — Он у нас ещё в двух очередях стоит: за наборами с гречкой, да «синюю птицу счастья» ловит.
— Одну Синюю птицу счастья он уже поймал в моём лице, — кокетничая сказала Вероника Маврикиевна. — О-хо-хо-хо-хо!
— Ну да, если в твоём лице, то очень синюю, — съехидничала Авдотья Никитична и закудахтала, как наседка.
— Магазин закрывается! — вдруг пронеслось по всей очереди.
В женском клубе общения эту весть приняли вполне спокойно.
— Что ж, девочки, до завтра!
Предстояло выдержать ещё одну процедуру: по очереди ходили организаторы с химическим карандашом и писали на ладони номер очереди.
— У меня семьсот семьдесят семь — три семёрки! — воскликнула Вероника Маврикиевна, глянув на свой номер. — Джек Пот!
— Ну, Маврикивна, значит, завтра колбасу отхватишь, — догадалась Авдотья Никитична.
— Мужик, давай руку, — обратился к Ёлкину дядька с химическим карандашом.
— Этого мужчины тут не стояло! — пылко обличила экс-президента злая дамочка с сумкой.
— Пошли отсюда, Василий, — махнул рукой Борис Николаевич. — Не нужно нам вашего завоевания социализма.
Снова побрёл Ёлкин по городу, понурив голову, опустив плечи. Тяжело было у него на душе. За ним хромал Василий Иванович.
Вечерело. Стало совсем прохладно. Борис Николаевич поднял воротник куртки.
— Ночь скоро, Борис Николаевич, — опять заканючил Василий. — Вы где ночевать собираетесь?
— А вот здесь и собираюсь, — сказал Ёлкин и улёгся на бульварную скамейку.
— Замёрзнете, Борис Николаевич, — встревожился Василий. — У вас склонность к простудным заболеваниям, воспаление лёгких было.
— Вот и пусть, и помру, — упрямо сказал Ёлкин. — Будут тогда знать, понимаешь. — Он натянул куртку
Василий сел рядом. Что за своенравный объект ему достался! То на рыбалку чуть не каждый день за ним таскайся, даже сбежал однажды! Теперь сиди на улице в холодную осеннюю ночь, карауль. Хорошо Серёге: ему Гроби достался. Каждую ночь в тепле ночует, и никаких неожиданностей.
— Борис Николаевич, — осторожно обратился к спине экс-президента Василий. — Я за сигаретами сбегаю, ладно? Вы только, пожалуйста, не уходите никуда. А?
— Иди, чё мне. Я не курю. Я спать хочу.
— Ага, я мигом.
Василий Иванович похромал к ближайшему киоску — нет его любимых L&M! В соседнем киоске тоже нет. Даже болгарские исчезли: переходила страна на отечественный табачок. С полупустых витрин блекло взирали «Беломорканал» да «Прима». И пока прохрамывал Василий от одного табачного киоска к другому, к его непредсказуемому объекту подкатил милицейский «газик».
— Эй! — потряс Ёлкина за плечо один из стражей порядка. — А ну, вставай! Чего разлёгся как на диване?
— Может, заберём его? — предложил второй. — Надо план по задержаниям выполнять.
— Гражданин! — уже настойчивее тряхнул за плечо Ёлкина первый милиционер.
Никакой реакции со стороны гражданина не последовало: уж если уснул Ёлкин богатырским сном, фиг его так просто разбудишь.
— Конечно пьяный! — уверил второй милиционер.
С трудом растолкав ничего не соображающего со сна Ёлкина, милиционеры сунули его в «газик» и укатили.
Когда Василий, зло терзая картонный мундштук «беломорины», прихромал к своему оставленному объекту, то увидел лишь пустую скамейку. И дико взвыл.
Где место президенту
— Слушай, как мужик этот на Ёлкина похож, — сказал первый милиционер, вглядевшись при свете в подобранного на скамейке бродягу.
— Может, это он и есть? — заржал второй милиционер.
— Нет, ты только глянь, — не унимался первый милиционер, сидевший вместе с подобранным гражданином на заднем сиденьи. — Ну вылитый! Похудел, вроде, только.
— А ты с ним что, был лично знаком? — насмешливо спросил второй милиционер. — Может, в его охране служил?
— Что я его по «ящику» не видел, что ли? — обиделся первый милиционер.
Второй милиционер, сидевший рядом с водителем, обернулся и тоже стал вглядываться в бродягу. Тот, откинувшись на спинку сиденья, спал мертвецким сном.
— Двойник, небось, какой-нибудь, — утешил товарища второй милиционер. — Сейчас их развелось… Шоу двойников устраивают, бабки заколачивают.
— Может, он того… из шоу этого? — предположил водитель.
— Чёрт-те знает. Эй, сиди прямо, не заваливайся! — прикрикнул на бродягу первый милиционер, когда тот стал крениться ему на грудь.