Вот в чем фокус

Дробиз Герман Федорович

— Вы спорили,— подсказал я.

— Еще как спорили!— сказала жена.— Об этом, его еще часто показывают по телевизору.

— Об искусстве?— наугад спросил я.

— О нем,— кивнул муж.— И еще' об этой. Которая в последних известиях.

— О политике?

— Это все больше мужчины,— уточнила жена.— А мы все об этих. Они еще все время меняются.

— О модах,— безошибочно определил я.— А что, эти друзья теперь к вам приходят?

Супруги переглянулись.

— Мне кажется,

приходят,— сказал жена.— Иног­да возникает ощущение, что кто-то вошел в квартиру и подсел третьим к телевизору.

— Да, такое ощущение бывает,— согласился муж.— Например, сегодня. Впрочем, может, и померещилось.

— Ваши ощущения вас не обманывают,— успокоил я хозяина.— Сегодня третьим был я.

— Ах вот как?— воскликнула жена.— Ради бога, извините, один нескромный вопрос: вы нам — кто? Друг, товарищ? Может быть, брат? Сережа, присмотрись к товарищу внимательнее. Помнишь своего брата, ко­торый живет на Пушкинской? Там еще рядом обмен кинескопов.

— Боря?— неуверенно произнес муж, распахивая руки.

— Нет, нет,— я торопливо уклонился от объятий.— Не Боря.

— Имя брата ты мог бы и не путать,— укоризненно заметила жена.

— Дорогая, а что ты скажешь относительно твоего двоюродного дяди из Челябинска?

— Здравствуйте, дядя,— приветливо сказала жена.— Если вы дядя.

— Не мучайтесь понапрасну, товарищи,— сказал я.— Мы не родственники.

— Может, вы тут по службе?— спросил муж.— Только не обижайтесь. А то, помню, как-то раз было ощущение, что третьим сидит друг детства. А оказа­лось, это агент Госстраха приходил. А вы откуда?

— Ниоткуда. Мы познакомились в доме...— Я на­звал нашего общего приятеля.— И вы пригласили меня в гости.

— Я там, наверное, выпил лишнего,— чистосердеч­но признался муж.

— Минуточку,— засомневалась жена.— А как мы попали в этот дом? Когда это было?

Я назвал число.

— А,— вспомнил муж.— В этот день телестудию ставили на профилактический ремонт. Передач не было. Теперь все ясно.

— А если бы вдруг телевизор сломался?— спросил я.— Короткое замыкание — и сгорел.. Дотла. Сказалось бы это как-то на вашем образе жизни?

— Не надо иронизировать,— сказала жена.— В на­шем образе жизни проглядывает народная традиция. Помню, бабушка рассказывала, как они раньше прово­дили вечера. Сидели у окошка и глазели на улицу. Мы в каком-то смысле тоже сидим у окошка. Но что видела из своего окошка бабушка? В лучшем слу­чае — подвыпивших прохожих. А у нас? Сегодня Че­лентано, завтра Пугачева, сегодня «Спартак», завтра ЦСКА, сегодня моды в Париже, завтра наводнение на Амазонке. И этого вы нас хотите лишить?! Кстати, а у вас самого есть телевизор?..

— Не надо, не надо грубить,— примиряюще

ска­зал муж.— Товарищ просто острит, у товарища тоже есть телевизор, товарищ — свой человек, телевизионный зритель. Как у вас с изображением на седьмом канале? Не барахлит?

— Господи!— крикнула жена.— Вы пришли посмот­реть седьмой канал? Что же вы сразу не сказали?

— Приходите завтра,— предложил муж.— Ради вас включим седьмой канал. Что там у нас на завтра?

— «Дифференциальные уравнения. Лекция для заочников первых курсов машиностроительных ву­зов»,— прочитала жена.

— Конечно, уравнения — не наводнения,— пошутил муж.— Но не все же развлекаться.

— Приходите,— улыбнулась жена.— Посидим у окошка.

ДЕЛО ПО ДУШЕ

У Растаскаевых семейное совещание: подбирают профессию сыну Сереже. На подмогу приглашен старин­ный друг семьи Воровацкий. После обильного угощения мужчины размещаются в удобных креслах и закуривают. Мама Растаскаева устраивается на тахте. Сын Сережа присел на подоконник и нервно барабанит пальцами по стеклу. За окном чудесный, тихий зимний вечер, располагающий к неспешной беседе.

— Семнадцать лет парню,— начинает папа Растаскаев.— Пора в жизни определяться, найти дело по душе. А в нем дурь молодая бродит.

— В ком не бродила? — благодушно возражает Во­ровацкий.— Помню себя молодого. Помню вас молодых.

Чего творили-то — разве сейчас, на нас глядючи, ска­жешь? Дурь пройдет. Важно, чтобы призвание было, мечта.

— Мечта у него есть,— вздыхает мама.— Да лучше бы ее не было. В прошлом году начал шапки с прохо­жих срывать — ну и втянулся.

— Мне это нравится,— нервно подтверждает Сережа.

— У него, видишь ли, стартовая скорость хорошая,— объясняет папа.— Мне лично школьный тренер говорил.

— В этом деле бегать надо уметь,— соглашается Воровацкий.

— Ужас какой-то! — восклицает мама.— На улице мороз, а он носится в курточке, без кашне, вечные хри­пы, кашель. Когда-нибудь до пневмонии добегаешься, вот увидишь.

— Вообще-то, шапки сейчас в цене,— замечает Воровацкий,— Так что дело стоящее.

— Стоящее,— подтверждает папа.— Но не на всю жизнь. Это временно, в молодости можно побаловаться. А представь, вырастет он, семью заведет. У самого дети появятся. Сын поинтересуется, какая у папы работа. А папа, как мальчишка, по улицам бегает, шапки срывает. Смех, да и только.

— А ты в его годы? — ехидно щурится Воровацкий.

— Да понимаю я, все понимаю, вопрос непростой. Кто из нас сразу правильную дорогу нашел? Никто. Я, например, в детстве карманником мечтал стать. Ей-богу.