Война Цветов
Шрифт:
– Что он говорит? Звука-то нет, – сказал Тео.
– Он тебе нужен, этот звук? И так можно догадаться, какой там текст: «Мы разыскиваем этого субъекта. Того, кто приведет его к нам, ждет награда, а с того, кто вздумает ему помогать, мы шкуру сдерем». – Кумбер стал к витрине спиной, обшаривая глазами улицу. – Надо смываться отсюда и двигать к мосту, пока тебя никто не узнал.
Но Тео прирос к месту, несмотря на ужас, пронизавший его при виде собственного лица, которое показывали всему городу. Камера, или что они там использовали при съемке, наконец, взяла крупным планом склянку на столе Чемерицы, и он разглядел то, что сидело
– Кумбер, смотри... Кочерыжка. Она у него.
32
СУДЬБОНОСНЫЙ ГРИБОК
На обратном пути он был уверен, что все пассажиры идущего в Руины автобуса смотрят только на него. Одни, вероятно, в толк не возьмут, отчего он им так знаком, а другие уже шепчут в свои раковины, вызывая констеблей. Впрочем, Чемерица, возможно, и без констеблей обойдется. Пошлет еще одного дракона, и тот поджарит весь автобус, как банку с консервами, сплавив в одно месиво мясо, кости и жесть. Хотя нет. Чемерице он нужен живым – не зря же тот посылал к нему Пижму. Тео боролся с дрожью и тошнотой.
Мысль, что вместо мгновенной огненной смерти он может оказаться в каком-нибудь звуконепроницаемом каземате, не слишком утешала его – тем более что он до сих пор не имел ни малейшего понятия о том, что им от него надо.
И Кочерыжка у них. Жива, но в заключении. Это еще хуже охоты, которая ведется за ним самим. Ее, конечно, используют как наживку. Мало он, что ли, боевиков насмотрелся: подружку героя всегда берут в плен, вынуждая его прийти в логово главного злодея. Он посмеялся бы, не будь это так страшно в действительности.
И почему все, интересно, принимают его за героя?
Ну уж нет. Не поддастся он на их штучки. Это не кино – он тут даже в магазин зайти не может, что уж там говорить о спасательных операциях. Но думать об этом все равно страшно. Неужели он позволит, чтобы Кочерыжку... что? Пытали? Может, с посторонней помощью он и мог бы что-нибудь сделать. Тео взглянул на Кумбера – тот так и не оправился от потрясения после того, как увидел Кочерыжку на экране полчаса назад. «Смотри-ка, он правда за нее переживает, хотя она не спасала его задницу двадцать раз, как мою. Спорю, он хоть сейчас бы рискнул за нее жизнью!» Но что они могут? Кумбер – лаборант, а не шпион и не бывший солдат. А Тео... музыкант большей частью. «Берегитесь, злодеи! Пробирочник и Стучащий-в-Бубен идут на вас!» Он чувствовал себя слабым и несчастным.
Дело безнадежное, это ясно. Но попытаться-то можно? Пусть даже ученые палачи Чемерицы изрежут его на куски, думая, что он владеет информацией, которая обеспечит им победу над всей эльфийской вселенной. Что ж это за информация такая, черт бы их взял? Насчет Эйемона Дауда? Или даудовской писанины? Но пока что его рукописью не интересовался никто, кроме Кумбера. Если она нужна плохим парням, почему они не подослали какую-нибудь горничную из дома Нарцисса, чтобы выкрасть ее?
Но это явно не совпадение, что Эйемон жил в Эльфландии, а теперь и Тео сюда попал – ведь так? К рукописи это может и не иметь отношения. Сюда его привела не она – он думал, что это сплошной вымысел, когда весь сыр-бор разгорелся. Может быть, дело в нем самом, в Тео.
Он почувствовал на себе чей-то взгляд. Брауни со свертком на коленях смотрел на него подозрительно – сейчас, сейчас выдаст. Да нет, просто он, Тео, ерзает и бормочет себе под нос. Он попытался успокоить брауни,
Упомянутый персонаж скрючился на краю сиденья, словно насильственно сложенный пополам. От усилий, затраченных в «Элизиуме», он даже бубнить перестал и смотрел в окно с видом бойца, чудом выжившего в сражении. «Да, – думал Тео, – хороши дела. Я в бегах, а почему, сам не знаю. Работаю на какого-то гоблина, подготавливая революцию, которая мне ни на что не сдалась. Лучший мой друг сидит в бутылке на столе у самого злобного в этом мире ублюдка. Может, конечно, и хуже бывает, не знаю...»
Раздался звук, будто что-то лопнуло, и автобус резко вильнул вбок. Тео плюхнулся на живот в проходе, думая, что сейчас начнут стрелять в окна, но автобус остановился, и окна остались в целости. Тео поймал на себе удивленные взгляды с соседних мест и поскорей сел обратно.
– Ты что делаешь? – шепотом спросил Кумбер. – На тебя все смотрят.
– Мне показалось, что в нас стреляют – то есть в меня.
– У нас шина лопнула, только и всего. Постарайся выглядеть понормальнее.
– Само собой. Без проблем.
Водитель, старый серый дун с редеющей гривой и соломенной шляпкой между ушей, взобрался в автобус, огорченно мотая головой и лязгая плоскими зубищами.
– Придется подождать. За вами пришлют другой автобус, пока этот ремонтируется.
– А скоро он придет-то? – спросила гномиха с двумя маленькими, но чрезвычайно активными гномятами.
Дун пустился в сложные подсчеты, долженствующие смягчить простой ответ «понятия не имею», а Тео снова ударился в панику. Сидеть у дороги на виду у полицейских джипов было выше его сил.
– Далеко еще до моста? – спросил он у Кумбера.
– Если пешком, то часа два.
– Как по-твоему, Стриди сможет идти? Нести его не придется? – Идти пешком не менее опасно, чем оставаться, особенно если тебя наверняка разыскивает упырь, но так он по крайней мере будет приближаться к убежищу, а не сидеть и ждать, когда его арестуют. – Сможет? Тогда пошли.
Центр города остался позади, и ужас немного прошел, сменившись тупой болью в животе. Мимо проехало несколько автомобилей с констеблями, но Тео и его спутники двигались в потоке гоблинов, коротконогих добби и прочей бедноты, спешащей добраться до своей окраины, пока не настал комендантский час. Полицейские смотрели на них разве что мельком, но идти было далеко и трудно. Когда они, оторвавшись от толпы, достигли наивысшей точки на границе Последнего Луча и Заката и стали спускаться к болотам, Тео так вымотался, что даже перспектива быть схваченным солдатами Чемерицы казалась ему не такой уж страшной. В застенок его надо думать, повезут, не пешком погонят, и он сможет хоть ненадолго присесть. Да, в неважнецкой он форме. Где это видано, чтобы киногерой отдувался еще до того, как лезть вверх по шахте лифта?
Они спускались по извилистой улочке в сияние предзакатного солнца. Вокруг не наблюдалось никого, только местные гномы и боггарты выглядывали из круглых окошек. Кумбер, щурясь на медную ленту реки и на ее берега у Замкового моста, сказал:
У лагеря стоит очень много экипажей и грузовиков.
– Думаешь, это Чемерица прислал? – Пуговица говорил что-то о предстоящей акции парламента, но у Тео все из головы вылетело. Что ж им теперь, ночевать на болоте?
Кумбер заслонил рукой глаза.