Война HAARP?2
Шрифт:
– Планирую, но позже, так захватишь с собой?
– В любое время, когда скажешь.
– Да чего мне собираться, кожушок накинул и в путь. Когда вы хотели выезжать?
– Часов в десять.
– В Чкаловский не по пути?
– Заедем, бешеной собаке сто вёрст не крюк.
– Узнаю родственные речи, – хрюкнул дед с удовлетворением. – Запоминай адрес: улица Зелёная, одиннадцать. Подъедешь – позвони, моя хоромина на территории заведения, мы выйдем.
– Мы?
– Да охранника ко мне приставили, – с досадой сказал Геннадий Терентьевич, –
Дуня кивнула.
– Хорошо, не переживай, люди заботятся о великом изобретателе, ты же главный по нашим тарелочкам.
Пахомов выключил телефон, развёл руками:
– Честное слово, я не хотел…
Дуня прижала пальчик к его губам.
– Я ничего не имею против твоего дедули, он хороший человек, мы его все уважаем. Собираемся?
– Да! – сказал Афанасий, целуя любимую.
В принципе долго собираться не пришлось. Дуня заранее приготовила личные вещи, осталось только присоединить одежду и обувь по погоде да позаботиться о питье и бутербродах на дорогу.
Снесли сумки в «Ниссан». В начале одиннадцатого выехали из Королёва, в половине первого были в Чкаловском, наблюдая, как на военном аэродроме слева садятся самолёты. Подъехали к дому номер одиннадцать, а точнее, к огороженной высоким забором территории с комплексом зданий, которые принадлежали Министерству обороны и назывались, как знал Афанасий, «закрытым объектом номер шестьдесят семь», или «Технотроном». Здесь же располагалась и лаборатория, в которой работал теперь дед.
Он вышел ровно в час, одетый в чёрную зимнюю парку с капюшоном. Рядом с ним шагал скромно одетый молодой человек с чубчиком, загорелый, симпатичный, на лице которого застыло стеснительное выражение. У него был нос пуговкой, крутой лоб и прозрачно-серые глаза. С виду телохранитель Геннадия Терентьевича не производил впечатление крутого спеца, но Афанасий заметил, как он идёт, упруго и раскованно, как несёт сумку и держит тело, и понял, что перед ним боец высокого класса.
– Вот, знакомьтесь, – подошёл к машине изобретатель неймса, обнял вышедшего внука. – Степан.
Парень кивнул, бросив на Афанасия оценивающий взгляд; в этом взгляде было столько профессионального опыта, внимания и сосредоточенности, что Афанасий абсолютно укрепился в правильности своего восприятия.
– Афанасий. – Рука парня оказалась сухой и твёрдой, как деревяшка. – А это Дуня.
Девушка, раскрасневшись, – она тоже вылезла из кабины, – разулыбалась.
– Ну и хорошо, – приобнял её Геннадий Терентьевич, – выглядишь божественно! Поехали, что ли?
Таким образом они и оказались на родине, поменяв планы, но нисколько не пожалев о потере времени, так как и Афанасий, и Дуня не отпускали память о детстве, проведенном на окраине Судиславля.
Впрочем, уже позже Афанасий пожалел-таки о посещении дедова дома, хотя и по другой причине. А пока они с радостными воспоминаниями устроились в доме – приехали к пяти часам вечера, ещё засветло – и пошли в гости к дяде
– Мою дивизию! Он же мне как брат родной, пойду потискаю! Санька Вавин баньку затопил с обеда, как знал, что вы приедете, так ты забеги к нему.
Дуня и Афанасий переглянулись.
– Пойдём прямо сейчас? – предложил он.
– Нет, вечером, – не согласилась она. – Дай мне оглядеться, по двору пройтись, я же здесь всю жизнь прожила, сердце сжимается.
– Хорошо, тогда я пойду к деду, тоже похожу по двору, вдохну запахи прошлых удовольствий. Если что – звони, а я подойду часам к семи.
Дуня поцеловала сговорчивого мужа, и он ушёл в прекрасном настроении, совершенно забыв о том, что живёт в непредсказуемом мире.
Сначала завернул к Вавиным, поздоровался с Александром Васильевичем, обнял Шурочку, вкусно пахнущую свежим хлебом; недавно Вавины построили на своей территории махонькую пекарню. Отпускать его не хотели, пришлось вкратце рассказать им о своём житье-бытье в Королёве. Пообещав к семи прийти в баньку, он добрался-таки до своего старого дома и встретил телохранителя деда.
– Стёпа, как дела?
– Нормально, устроился, – доложил молодой человек, прогуливаясь вдоль забора. – Дом у вас приятный, буду спать в малой спальне… если не помешаю.
– Не помешаешь. Где служил?
– Да где я только не служил, – уклончиво ответил телохранитель деда. – Кавказ, Белоруссия, Прибалтика.
– Украина?
– Новороссия.
– Разведка? ДРГ?
Степан стеснительно улыбнулся, и Афанасий понял, что парень, скорее всего, был бойцом диверсионно-разведывательной группы, выполнявшей особые задания руководства ГРУ за рубежом.
– Тебе сколько стукнуло?
– Двадцать девять.
– Тю, так мы практически одногодки! А выглядишь ты как студент-ботаник.
– Это плохо?
– Это хорошо. Никто не будет брать тебя в расчёт. Ну, осматривайся. – Афанасий прошёл в дом.
Уже смеркалось, когда он выбрался во двор и нашёл деда вместе с дядей Дуни в любимом сарае.
Геннадий Терентьевич копался в своих шкафчиках, перекладывал какие-то инструменты, детали, самоделки, дядя Миша тараторил, рассказывая последние местные новости.
– Семёныч тележку самоходящую сотворил, хвастает – скоро на ней на Марс полетит. Людка, дочка Вовки Чемериса, замуж собралась.
– Так она ж вроде уже была замужем?
– Так что? В четвёртый раз собирается, нравится ей свадьбы играть.
– За кого? – невнятно спросил Геннадий Терентьевич, чихая.
– За какого-то минижера из Костромы, видный такой, пузатый только.
– Может, менеджера? – весело поправил Михаила Афанасий.
– Да бог его ведает, может, и менеджера, – махнул рукой сухонький белобрысый Ходченков. – Сейчас таких профессий понавыдумывали, что не выговоришь.