Война индюка
Шрифт:
— Значит, я чиста перед Геей, — удивленно произнесла Анжела.
И сразу вспомнила каменную коробку у дороги, которую три часа назад испепелила и почти что сравняла с землей. Нет, все-таки она не чиста.
— Чиста или не чиста — это не имеет значения, — заявил Герман. — Думаю, тебе не доводилось убивать людей лицом к лицу, чтобы кишки наружу и кровища во все стороны. Знаешь, что бывает, когда стреляешь в человека из бластера с короткой дистанции? Не знаешь? Так я тебе расскажу. Мясной бульон брызжет, вот что бывает. Стрелку от этого становится
— Так ты тоже веришь в Гею? — удивилась Анжела. — Ты знаешь о путях реинкарнации?
— Я верю в Будду Гаутаму, — сказал Герман. — А до твоей пучеглазой Геи мне дела нет. Давай, Анжела, поднимай дуло, нажимай кнопку и покончим с этим побыстрее.
В душе Анжелы вскипела злость. Это была не обычная бытовая злость, а черная подсердечная злоба, всемогущая и всеобъемлющая, такое, наверное, чувствовал Кронос, когда пожирал своих детей, и потом…
— Не дождетесь, — сказала Анжела. — Ловко ты задумал, красножопый! Чтобы я своим посмертием за твое расплатилась? Не бывать такому! Я скорее сама себя…
Сэр Морис Трисам тоненько захихикал. Это было так неожиданно, что Анжела осеклась на полуслове и изумленно уставилась на него.
— Гляжу я на вас и диву даюсь, — сказал Морис. — Будто в театре на сцену попал, когда комедию играют. Убийца из тебя, королева, как из дерьма наконечник для стрелы.
— Я не убийца! — возмутилась Анжела.
— А дипломат из тебя еще хуже, — продолжил Морис. — Знаешь что, королева? Герман — мерзавец, сволочь и предатель, но он прав, комедию пора заканчивать. Поднимай оружие и стреляй, пока я не встал.
— А что будет, когда ты встанешь? — спросила Анжела.
— Отберу бластер и засуну тебе в задний проход, — ответил Морис. — И проверну на пол-оборота.
Герман рассмеялся и сказал:
— А ты, Морис, похоже, не такой козел, каким кажешься. Зря ты опиумом увлекся.
— Зря, — кивнул Морис. — Но что ж теперь поделаешь? В текущей жизни судьбу не изменить, а в следующей — запросто. Ты правильно сказал, Герман, другого случая не представится. Стреляй, дурочка, только в меня первого, не в него.
— Почему в тебя? — спросила Анжела.
— Потому что если ты сначала выстрелишь в Германа, меня забрызгает мясным бульоном, — объяснил Морис. — Будет горячо и больно, а я плохо терплю боль. Начну плакать и голосить, какой я буду великий вождь после этого?
Герман снова засмеялся.
— Вы издеваетесь! — воскликнула Анжела. — Оба!
— Конечно, издеваемся, — согласился Морис. — А что еще делать? Я уже пробовал проснуться, так не получается. Осталось последнее средство — пусть мне приснится, что ты меня убила, тогда я проснусь.
— Ты не спишь! — рявкнула Анжела. — Наркоман бестолковый!
Морис ласково улыбнулся и сказал:
— Нет, ушастик мой милый, я сплю.
— Я не персонаж! — завопила Анжела. — Я сейчас… я вас всех…
Улыбка резко исчезла с лица Мориса, будто ее стерли.
— Вот что, королева, — сказал Морис. — Я тебе сейчас объясню, что мы с тобой сделаем. Герман встанет и уйдет. Через час он вернется и приведет с собой журналистов. Знаешь, кто такие журналисты? Не знаешь? Тогда попробую объяснить…
— Не трудись, — перебил его Герман. — Если я выйду из этой комнаты, я больше сюда не вернусь.
— Вернешься, — возразил Морис. — Знаешь, почему? Пару минут назад я кое-что заметил. Вон там из-под дивана торчит нога, по-моему, детская.
Произнося эти слова, Морис сильно наклонился вперед и вытянул руку, чтобы показать, откуда именно торчит детская нога. А когда Анжела повернулась в ту же сторону, Морис потянулся еще дальше и неожиданным молниеносным движением выдернул бластер из белой эльфийской руки. Анжела даже не успела сжать пальцы. В следующую секунду ствол оружия смотрел Герману в живот.
— Руки за голову! — потребовал Морис. — Живо!
Герман поднял руки и завел за голову. Анжела машинально повторила его жест.
— Ты можешь опустить, — разрешил ей Морис. — Лучше сходи вон к тому столику, сделай нам чаю с печеньками. А мы пока побеседуем о наших человеческих делах. Герман расскажет мне про Джона Росса. Рассказывай, Герман, я слушаю.
Герман попытался что-то сказать, но смог издать лишь нечленораздельное мычание.
— Ты когда говоришь, сначала рот закрой, а потом начинай говорить, — посоветовал ему Морис. — Так что тебе известно про Джона Росса?
Герман закрыл рот, немного помолчал, затем вздохнул и сказал:
— Эх, Морис, и зачем ты все испортил…
— Не отвлекайся, дело говори, — посоветовал ему Морис.
Герман вздохнул еще раз и начал говорить дело.
— Джон Росс — это Джулиас Каэссар, — сказал он. — Тот самый Каэссар из второй эпохи. Перед тем, как ехать к Крассу на переговоры, он скопировал свою личность в компьютер, чтобы потом восстановиться в другом теле, ему, по-моему, клона подготовили, хотя я могу ошибаться, я тогда сильно потрясен был, невнимательно слушал. В общем, что-то там не заладилось, случился бэпэ, а потом один дьякон из пилигримов добрался до того компьютера, стал проводить эксперименты и случайно загрузил душу Каэссара в одного орка-полукровку. Так и получился Джон Росс.
— А татуировка куда делась? — поинтересовался Морис.
— Он ее свел нанотехнологией какой-то, — объяснил Герман.
— Интересно, — хмыкнул Морис. — Стало быть, Джон Росс бессмертен.
— Почему? — удивился Герман.
— Наносыворотка останавливает старение, — сказал Морис. — Ты что, не знал?
Герман изумленно помотал головой, затем странно посмотрел на свои ноги, не железные, а обычные, заканчивающиеся выше щиколоток.