Война индюка
Шрифт:
— О, как интересно, — сказал Морис. — Он тебе тоже сыворотку вколол, чтобы ноги отросли, верно? А про побочный эффект не сказал. Это правильно, я бы на его месте тоже не сказал. Ладно, с этим ясно. А зачем он решил с эльфами воевать? Погоди, не отвечай, сам догадаюсь. Захватить нанозаводы и перепрограммировать, у него же рабочие программы в том компьютере остались, сыворотку, например, приготовил… Да, разумный парень этот Джон Росс, приятно с ним будет работать. Вот что, Герман.
С минуту Герман молчал, затем решительно кивнул.
— Конечно, — сказал он. — Пойду организовывать.
Встал и направился к выходу. Морис подождал, когда он отойдет метров на семь, затем сказал:
— Можешь вылезать, Джинджер. Под диваном пыльно, грязно и неудобно.
Из-под дивана вылезла девочка. Это была Трейси, не Джинджер.
— Я не Джинджер, я Трейси, — сказала она. — И вовсе не торчала у меня нога.
— Не торчала, — согласился Морис. — Я тебя раньше заметил, когда ты из комнаты не вышла, а за диваном спряталась. А насчет ноги — это военная хитрость была.
— Я поняла, — кивнула Трейси.
— Иди, Герман, не стой столбом, — сказал Морис. — Юная леди пока побудет здесь. Ничего плохого с ней не случится. Хочешь, тремя богами поклянусь?
— Да пошел ты, — сказал Герман и вышел из комнаты.
— Нет, это ты пошел, — негромко произнес Морис ему вслед.
Дождался, когда шаги Германа затихнут, подошел к двери, закрыл ее, задвинул засов и сказал:
— Эй, королева! Имя у тебя есть?
— Анжела ее зовут, — подсказала Трейси.
Сама Анжела пропустила вопрос мимо ушей. Она сидела на низком стуле рядом с чайным столиком и то ли молилась, то ли медитировала. Страшные глазищи закрыты, уши-лопухи приспущены, лицо будто мертвое… брр…
— Анжела, просыпайся! — повысил голос Морис. — Молиться будешь потом. Помоги мне подтащить этот стол к двери.
Анжела открыла свои огромные зенки, поморгала растерянно, затем спросила:
— Где твой бластер?
— В кармане, — ответил Морис. — Он мне пока не нужен. Ты же не станешь на меня бросаться, правда? Без меня тебе живой отсюда не выйти, так что помогай. Будем строить баррикаду.
— Как при революции! — воскликнула Трейси. — Можно, я тоже буду помогать?
— Можно, — согласился Морис. — Только не напрягайся слишком сильно, а то надорвешься, папа с мамой расстроятся. Лучше чай завари. Электроплиткой пользоваться умеешь?
— Умею, — кивнула Трейси.
Налила в чайник воду из кувшина, поставила на плитку, воткнула вилку в розетку, щелкнула тумблером.
— Анжела,
Они забаррикадировали дверь: вначале столом, затем подтащили какой-то комод, попытались подвинуть шкаф, но тот оказался слишком тяжелым. Морис к этому времени сильно запыхался, тяжело дышал и то и дело вытирал пот со лба.
— У тебя и вправду сердце нездоровое, — сказала ему Анжела. — Тебе черной белены попить надо, она от стенокардии помогает.
— От стенокардии меня уже лечил один козел, — пропыхтел Морис. — Опиумом. Думаю, Рейнблад подослал.
— Нет, не он, — подала голос Трейси. — Дядя Гера умный, он знает, что чем лечат.
— Потому и подослал, — сказал ей Морис. — Он тогда как раз Джексона свалил, стал кардиналом, захотелось новых подвигов. Думаю, он меня сначала отравить хотел, а потом решил, что так даже лучше.
— Вы такой интересный, дядя Морис, — сказала Трейси. — Я думала, вы такой… гм…
— Глупый? — уточнил Морис. — Это ты правильно думала, я действительно глупый был. От наркотиков глупеют, даже от разрешенных. Кстати, спасибо, Анжела, что башку мне на место поставила.
— Благодари Гею, — сказала Анжела. — Я молила Гею о чуде, и создательница вселенной явила его.
Морис улыбнулся и сказал:
— Ну, зеленые человечки на сияющих кораблях пока еще не прилетели.
— Чудеса бывают разные, — серьезно произнесла Анжела. — Не всякое чудо видно как чудо.
— Спасибо, центурион, — сказал Морис.
Трейси хихикнула. А Анжела не отреагировала, потому что не поняла человеческой шутки.
— Чай заварился, — сказала Трейси.
— Заварился — разливай, — сказал Морис.
— Я не умею чайную церемонию делать, — сказала Трейси.
— Я тоже, — сказал Морис. — Разливай, как придется.
Она разлила чай по чашкам, разложила печеньки по блюдцам. Некоторое время они прихлебывали чай и хрустели печеньками, затем Анжела спросила Мориса:
— Ты больше не думаешь, что спишь?
Морис пожал плечами и ответил:
— Не знаю. Если я сплю, то мой сон перестал быть кошмаром. А если не сплю — значит, переживаю самое захватывающее приключение в своей жизни. Интересно, как о нем напишут в школьных учебниках.
— Так и напишут, как было, — сказала Трейси. — В книгах всегда правду пишут.
Морис захохотал, подавился печенькой и стал кашлять. Анжела похлопала его по спине.
— Спасибо, — сказал Морис, откашлявшись. — Уфф… Нельзя же так смешить старого человека! Скажешь тоже — в книгах правду пишут, ха-ха-ха!