Война олигархов
Шрифт:
«Зона» фракции «Патриотов России» находилась на шестом этаже. При входе красовалась строгая, солидных размеров табличка с именем и регалиями Николая Геннадьевича.
Штатные помощники были уже на местах.
— Серёжа, — окликнул Голубков молодого человека в очках, стучащего по клавишам компьютера. — Зайди ко мне.
Окна кабинета с длинным столом для заседаний фракции выходили на гостиницу «Москва». Эта сторона здания среди думцев считалась более престижной. Порой значимость того или иного депутата как раз и можно было определить не только по размерам его офиса, но прежде
— Так, Серёжа, — Голубков скинул пиджак и аккуратно повесил его на плечиках в шкаф, — позвони от моего имени этому мудаку Чуйкину. Пусть немедленно заберёт свой иск к телеканалу. А то и мы вместе с ним полными идиотами будем выглядеть. Если что вякнет, скажи: вылетит из фракции к чертям собачьим. Из всех списков вычеркну! Спаситель отечественной нравственности, мать его! Ладно, иди! Позови ко мне Антонину Фёдоровну.
Помощник закрыл блокнотик и радостно помчался выполнять задание: Чуйкина во фракции недолюбливали. А в приватных разговорах и вовсе называли известного борца за всероссийскую нравственность не иначе как меняя первую букву фамилии на сакральное «Х».
Антонина Фёдоровна, женщина в летах, уже сильно постбальзаковского возраста со стильной короткой стрижкой, выполняла при Голубкове роли руководителя протокола, главного референта, а заодно и умного конфидента. Её чутью Голубков доверял едва ли не больше, чем своему. Кстати, именно она посоветовала попридержать Чуйкина.
— Что у меня сегодня, Антонина?
Антонина Фёдоровна перелистнула блокнот:
— Так, в одиннадцать тридцать у вас встреча в Администрации Президента в управлении по работе с регионами. В четырнадцать ноль–ноль — обед в ресторане «Санкт — Петербург» гостиницы «Националь» с господином Медведевым, представителем уральских машиностроительных заводов.
— Помню, помню. Нелёгкий будет обед, — вздохнул Голубков. — Этот будет просить не меньше трёх мест в первой десятке нашего федерального списка.
— Дайте два, — посоветовала Антонина Фёдоровна. — А остальных пусть по мажоритарным округам ведут. Под нашим знаменем. Уж с их–то деньгами — проведут без проблем.
— Угу, — кивнул Голубков, — а когда заседание?
— Заседание руководителей фракций назначено на шестнадцать тридцать.
— Ну и денёк! Из огня да в полымя! — Голубков довольно потёр руки.
Он любил, когда жизнь вокруг кипела. Хотя разговор на заседании тоже предстоял не из лёгких. «Демократы» наверняка упрутся и прицепятся к какой–нибудь закорючке. А ведь закон в третьем чтении должен быть принят не позже, чем на завтрашнем пленарном заседании!
Голубкову был очень важен этот закон — он лично инициировал его полтора месяца назад. Суть закона была проста и ясна: запретить организацию политических партий по половому и национальному признаку. Доводы Голубкова были ясны и чисты, как слеза ребёнка. В многонациональной стране это было просто опасно, что же касается баб-с, то женщины такие же люди, как и мужчины, поэтому зачем им собственная партия?
Хотя, если руку на сердце на «национальное» Голубкову было глубоко наплевать. Главной мишенью была партия «Новые
Впрочем, после предварительной серии переговоров чаша весов всё больше склонялась в пользу принятия голубковского закона. Но успокоится он только тогда, когда партии Чайкиной будут перекрыты все дороги.
— Вечер–то хоть свободен?
— Почти, — позволила себе улыбнуться Антонина Фёдоровна. — Презентация сборника «Ведущие политики России». Три федеральных канала возьмут у вас интервью.
— Тексты моих выступлений?
— Всё готово. Посмотрите сейчас?
— Перед выступлением. Вы же знаете, как я вам доверяю.
Антонина Фёдоровна сдержанно улыбнулась: она прекрасно знала себе цену.
Уже стемнело, когда грузовая «газель» свернула с Новокузнецкой улицы в проезд между жилыми домами. В здании телекомпании ВСТ горели почти все окна — телевизионщики работали в режиме «нон–стоп». Площадка перед соседним реконструируемым зданием была освещена лишь парой лампочек. «Газель» подъехала и остановилась около подъезда, рядом с которым светилась одно окошко — ночного сторожа.
Из машины вышло двое — водитель и пассажир. Пассажир постучал в окошко, откуда выглянула физиономия пожилого, не слишком хорошо выбритого дядьки.
— Открывай, Петрович, гостинцы привезли.
Небритый кивнул и дверь через пару минут открылась.
— Никого? — спросил водитель.
— Никого, — подтвердил сторож.
Водитель открыл задние дверцы фургона. Вдвоём с пассажиром они вытащили изнутри плоский деревянный ящик:
— Петрович, захвати лопаты, — распорядился пассажир.
Троица с ящиком и лопатами спустилась в полутёмный подвал.
— Где копать? — спросил водитель у пассажира.
— Вон там, в правом углу сказали, — сориентировался пассажир.
Земля была тяжёлой, но за час справились. В яму глубиной примерно в полметра опустили тяжёлый ящик. Засыпали землёй и разровняли.
— Замаскировать бы чем–то, — озабоченно причмокнул пассажир.
— А вон мешки с сухим цементом. Возьми и присыпь немного, — посоветовал Петрович. — Слышь, а по башке мне не надают?
— Дурак ты, Петрович. Никто ничего не заметит. Откуда тебе знать, что тут в подвале закопано? И с каких времен? — успокоил пассажир. — Держи бабки. Здесь две твои годовые пенсии.
— Так–то оно так…
— Всё, проехали, — отрезал пассажир. — Пора сваливать. Гаси свет.
Глава вторая. Нехороший дом
19 августа 1999 года
— Ну ты только подумай, Костя! И как он, твой между прочим, родственник, хоть и бывший, мог пойти на такую подлость? — Катя Чайкина всплеснула руками и попыталась вырвать из рук Петухова газету, которую тот читал с самым невозмутимым видом. — Не понимаю, как ты можешь вот так спокойно сидеть…