Война по обе стороны экрана
Шрифт:
В первый раз людей мы практически не встретили. Все прятались и еще опасались выходить. Мое внимание привлек разбитый МРЭО с флагом, но во дворе соседнего дома случайно, краем глаза я заметил сгорбленную фигуру на скамеечке. Мы подошли. Это был Александр. У него парализованы ноги, перемещается он по двору, переставляя скамеечку. Живет один, на инвалидную пенсию. Мать умерла. Дом совершенно разбит – ни окон, ни крыши, ни потолка. Ютится на летней кухне, без отопления. Спит во всей одежде. Выйти за калитку не может, потому что там начинается та самая каша из битого кирпича. Во двор вышел подметать – и двор чистый, ровный. Мы заметили его случайно. В машине был хлеб, которого он не видел неделю. Улыбка была совершенно неподражаемой – ой, какой мягкий! Сейчас я его весь съем!
Кстати, Первая школа находится на улице Героев 51-й бригады. До недавнего
2
Поселок городского типа.
На входе в школу – табличка с погибшим выпускником, воином-интернационалистом. Провисела все эти непростые годы, но при спешном покидании города кто-то напоследок нашел время и разбил ее. Памятник воинам-афганцам в сквере – тоже.
Кстати, танк Т-34 с постамента на площади автовокзала пытались убрать. Это первый танк, ворвавшийся в Волноваху во времена освобождения Донбасса от фашистов. Но жители встали горой на его защиту – и отстояли. Теперь вся площадь забита танками Т-64 – и украинскими трофейными целыми, и сожженными частично или целиком, и армии ДНР. Одни тянут в ремонт другие. Будут ставить на ход, рисовать «Z» и пускать в бой. Исправных брошенных танков много. Сожженных тоже. В сквере за танком – трупы в украинской форме. Прошу танкиста ДНР показать на камеру, где будут рисовать «Z». Смотрит на меня недоуменно – везде!
Все, абсолютно все, в один голос говорят: город разносила именно украинская армия. Прямая речь: когда они заходили в 2014-м, то прямо сказали – если из Волновахи будем уходить, мы сотрем город в порошок. И сдержали обещание. Все жители видели, кто, из чего и в какую сторону стрелял. Украинскую технику ставили вплотную к домам. И им доставалось, разумеется, при штурме. Но украинцы и лупили по городу просто так – из артиллерии, из «Градов» со своей стороны, из танков. Это рассказывают все. С каждым встречным, если поговорить, будет такая история. И еще много историй из серии, как забирали машины, как грабили магазины, как унижали всяческими вариациями обвинения «сепар». Люди терпели и помалкивали.
Но самая чудовищная история произошла в больнице. Они ее заняли в первый день обострения, разместив то, что им надо, – и где им надо. Врачей, естественно, не слушали. Возражений не воспринимали никаких, и в том числе с территории больницы стреляли и из минометов, и из артиллерии, и из «Градов». В больнице все это время были люди и шли операции. Вокруг здания стояло несколько танков. Танкисты жили в помещениях больницы и даже пили с персоналом чай. Уходя, они пришли в подвал посмотреть, где сидят люди. Сели в танк, отъехали. Развернулись. Опустить пушку на уровень земли танк не может, поэтому он задом наехал на препятствие. И влепил прямо в подвал. Каким-то чудом – в другую секцию, где людей не было. Эту дыру можно найти и посмотреть сейчас. И рассказы этих людей – пациентов, врачей, медперсонала – можно услышать. Главврач Виктор Саранов, кстати, переназначен республиканским Минздравом на свою должность. О провокации с роддомом в Мариуполе он не слышал и не знает, так как связи нет вообще никакой. Я спросил ради любопытства о зарплате – больше или меньше будут платить и он совершенно искренне сказал, что это не имеет никакого значения.
Погибших очень много, лежат прямо на улицах. Иногда прикрыты, иногда – нет. И мирные граждане, и украинские военные. Несколько тел военных – в палатах больницы. Лежат прямо на полу. Характерная особенность – документов при них нет. Все они были раненые. И все – добиты выстрелом в висок или затылок. Их не забирали. И не оставляли живыми, чтобы не рассказали лишнего, возможно. Ведь в больнице между ними часто была слышна английская и грузинская речь…
Но жизнь продолжается,
18 марта
Три поездки в Мариуполь
Для каждого, кто болел за Русскую весну 2014 года, Мариуполь – это город большой демонстрации на 9 мая, неповиновения, вроде бы даже перехода милиции на сторону демонстрантов, когда возникли баррикады, через которые в знаменитом видео перелетала БМП с украинским флагом на антенне, а потом город оказался пуст. Войска ДНР из него вышли или не вошли, когда могли бы запросто это сделать, – таковы общепризнанные тезисы; еще упоминают олигарха Ахметова и то, что это оставался последний азовский порт для вывоза морем продукции всех его сталелитейных предприятий. Во всех разговорах фигурировал обычно объем чемодана переданной наличности – миллиард долларов! Это или не это было причиной, но на восемь лет Мариуполь оказался там, с той стороны. Теперь – все по-другому. Совсем.
Важно еще понимать, что именно в этот город поступил приказ выезжать областному МВД в 2014-м – на патрульных машинах, с документацией и компьютерами. Тогда произошло очень резкое разделение – на тех, кто подчинился приказу, и тех, кто этого не сделал и вернулся уже в ДНР (до того, как объявили АТО). В основном уехавшие найти себя не смогли (это я знаю по рассказам их бывших коллег), там они пришлись не ко двору – сепары и предатели. Сюда и хотели бы вернуться, а уже все, не выйдет, и тут их считают предателями. Поезд ушел. Те, кто остался, фактически с нуля создавали новые государственные органы – паспортную систему, ГАИ и все милицейское прочее, – и сейчас продолжают служить – и стране, и народу.
Заводы Ахметова в Мариуполе все это время продолжали работать. Резиденция Ахметова стояла в Донецке нетронутая и под охраной (и стоит по сей день). В воздухе витал аромат какого-то договорняка. Пока не началось то, что началось.
Азовцев довольно резво вышибли из Широкино, о чем я писал выше, они побросали все и отошли в Марик, как между собой ласково называют Мариуполь, поклявшись превратить город в крепость.
Все случилось очень резко, и выехать из города никто не успел. Ситуация типичная: дети с внуками живут в городе, родители-пенсионеры – в пригородном поселке. И когда все уже полетело, многие дети звали своих стариков в город отсидеться, ведь через поселки пошло движение фронта. А потом связь пропала. Полный город народа. Выезды перекрыты в несколько эшелонов – мы это видели на улице Шевченко. Собой она представляет скорее проспект с широченным бульваром посередине. Она была сначала перегорожена коммунальной техникой и автобусами. Причем по газонам тоже объехать нельзя никак. С минами по бокам – для проезда оставалась только одна полоса, которую контролировали автоматчики. Всем говорили, что выезд закрыт, потому что там небезопасно. Дальше, в районе Запорожского шоссе, дорога опять была перекрыта минами и блокпостами, причем внутрь города. И еще дальше – еще блокпост, уже на выезде. И только через километр, наверное, начинались укрепления «наружу».
На минах этих заграждений внутри города машины подрывались, и теперь они лежат на боку. Перед цепочкой сожженных автобусов – расстрелянная машина с двумя сгоревшими людьми, не сразу понятно вообще, что это люди. В районе магазина «Метро» – белая ВАЗ, 2106 с расстрелянными людьми и пес, ставший местной знаменитостью, мариупольский Хатико. В «шестерке» – трое погибших. Причем стреляли прицельно – сначала в водителя, в результате чего машина врезалась в какой-то неподвижный объект. Затем расстреляли пассажиров. Собака выпрыгнула через разбитое стекло и с тех пор не отходит от своих погибших хозяев. Лежит у машины, лает, не дает к ней подходить. На земле разбросаны вещи – одежда, какие-то одеяла и сумки. Пес подходит, нюхает знакомые запахи, виляет хвостом.