Война послезавтра
Шрифт:
— Слушаюсь.
Афанасий стащил дугу с наушниками с головы, посмотрел на командира судна по имени Костя.
— Задача понятна?
— Так точно, — кивнул молодой — не более тридцати лет — лётчик. — В Воркуте будем предположительно через три с половиной часа.
Афанасий вернулся на место.
Олег, сидевший за развёрнутым ноутом последнего поколения, — он получал данные через спутники и анализировал ситуацию в северных морях, — повернул к нему голову.
— Хочешь, угадаю, куда
Афанасий глянул на экран ноутбука с выведенной на него картой России, накрытой «паутинами» погодных и климатических сводок.
— Куда?
— В Тикси. Видишь? — Палец Олега ткнулся в красное пятнышко на карте, окружённое сеткой белых линий — изобар и столбиками цифр. — Над берегом залива пухнет ПВД.
— ПВД — это…
— Пузырь высокого давления.
— Не привык ещё к вашей терминологии. Кто бы сомневался в твоей компетентности? Мы летим в Воркуту, там дозаправимся — и в океан километров на триста от берега. Там включим «Коршун».
— Понятно, что летим не на прогулку. А этот поганец всё ещё там.
— Кто?
— Американское «исследовательское» корыто «Ночное солнце». Вот кого загнать бы во льды! Чтобы и не выбрался.
— Наш ВМФ далеко.
— Я не корабли ВМФ имею в виду, нам самим надо соорудить над ним климатическую ундуляцию и накрыть куполом низкого давления. Пусть и судно накроет ледяной дождь.
— Так давайте сделаем. Наши включат «Короли» в Тикси и на Камчатке, наш «Коршун» будет «третьим углом», прицелимся и шарахнем.
— А он возьмёт и свалит оттуда.
— Это если узнает о наших замыслах, а мы подкрадёмся незаметно.
Олег с любопытством посмотрел на профиль спутника.
— Ты вообще рисковый парень, майор из антитеррора. Наши боссы таких любят.
— Я дело говорю.
— Вот и свяжись с Семёновым, а лучше с самим Черняком, предложи идею. Мы всё равно в этом районе околачиваться будем несколько часов, шунтирование ундуляции организовывать. А я просчитаю самое оптимальное место для барражирования самолёта, чтобы укол был чувствительным.
Афанасий сжал плечо школьного друга.
— Спасибо за поддержку. Позвоню им из Воркуты.
В Воркуту прибыли в пять часов вечера по местному времени. Воркутинский пассажирский аэропорт последние годы мог принимать самолёты почти всех типов, даже такие, как «Боинг-747» или «Аэробус-350», но «Ил-96» с командой Афанасия посадили на поле военного аэродрома, который попал в программу восстановления северных аэропортов, разрушенных «реорганизацией» российской армии бывшим министром обороны Сердюковым, и получил современную взлётную полосу, способную принимать тяжёлые военные транспортники.
Пока самолёт заправляли, Афанасий выслушал лекцию капитана Ширяева, подсевшего
Город располагался на реке Воркуте — первоначальное название реки было Варкута-яха, что переводилось с ненецкого как «река, изобилующая медведями», — в зоне вечной мерзлоты и считался третьим по численности населения городом в мире, расположенным за Полярным кругом.
По рассказу Ширяева, Воркута была основана геологами как посёлок в Большеземельской тундре в начале тысяча девятьсот тридцатого года, вошла в состав Коми АССР и благополучно дожила до двадцать первого века.
— Да, здесь был один из крупнейших лагерей СССР — Воркутлаг, — говорил капитан возбуждённо, — да, до конца восьмидесятых он оставался местом ссылки, но теперь это неплохой современный городок на Севере, где есть и свой угольный музей, и оперный театр, и киносервис. Если с конца прошлого века народ отсюда убегал, то сейчас…
— Почему убегал? — перебил Ширяева Афанасий.
— В районе Воркуты проводили подземные ядерные взрывы, стала нарастать заболеваемость злокачественными опухолями.
— Зачем взрывали? Неужели и там был полигон?
— Нет, всего лишь зондировали угольные пласты, а через двадцать лет зараженная вода нашла выходы к реке.
— Откуда тебе это известно?
— Мой папа отсюда родом, можно сказать, — криво ухмыльнулся Ширяев.
— Он же грузин… то есть, я хотел сказать, как он здесь оказался?
Ширяев улыбнулся шире.
— Он сидел здесь, в Воркутлаге, девять лет.
Афанасий невольно покачал головой.
— Как судьба распоряжается людьми.
— Вы обо мне или об отце?
— О тебе.
Капитан поморгал, улыбка его полиняла.
— Меня бабки да дедки по маминой линии воспитывали, она из здешних мест, работала в зоне, вышла за отца… Я вырос здесь, потом переехал в Екатеринбург, учился в лицее, в радиоинституте, там военная кафедра, я ушёл служить, работал в Калининградском метеоцентре.
— Шалва, — послышался голос Ривкина.
— Иду, — поднялся Ширяев. — Всё путём, командир, мне на судьбу грех жаловаться, но ты должен знать, с кем службу мотаешь.
— Что с отцом? Выпустили?
— Похоронили здесь, на зоне, убийц на воле не хоронили. Сорок шесть лет мужику было, а сел за то, что вступился за девушку и зарезал двоих отморозков. Но он тоже не сам выбирал свою судьбу.
— Он классный инженер, — посмотрел вслед капитану Олег. — Лучший оператор «Тополей», потому его и включили в состав группы.
— Какое отношение он имеет к диагностике ионосферы?
— А он и не должен заниматься ионосферой, его епархия — установка с излучателем, а тут ему равных мало.