Война с саламандрами. Мать. Рассказы. Юморески
Шрифт:
И вот именно в это время случилось крайне неприятное происшествие. В окрестностях Кутанс деревенские ребята напали на саламандру, которая будто бы с подозрительными намерениями подкрадывалась к курятнику, окружили ее, прижав к стене сарая, и начали забрасывать камнями. Раненая саламандра взмахнула рукой и бросила на землю какой-то предмет, похожий на яйцо; раздался взрыв, разорвавший саламандру на куски, но вместе с ней погибли и трое мальчишек: одиннадцатилетний Пьер Кажюс, шестнадцатилетний Марсель Берар и пятнадцатилетний Луи Кермадек; кроме того, пятеро ребят получили более или менее тяжелые ранения. Известия о случившемся разлетелись по всему краю; около семисот человек с ружьями, вилами и цепами со всех концов Нормандии на автобусах съехались к заливу Басс-Кутанс и напали на тамошнее поселение саламандр. Жандармам удалось оттеснить разъяренную толпу, однако около двадцати саламандр крестьяне успели убить. Саперы из Шербура обнесли залив заграждением из колючей проволоки, однако ночью саламандры вышли из моря, ручными гранатами разрушили заграждение, очевидно для того, чтобы проникнуть вглубь суши. В район столкновений срочно прибыли несколько рот пехоты на военных грузовиках с пулеметами; цепи военных пытались отделить
Тем временем кровавые столкновения между крестьянами и саламандрами распространялись далее по побережью – в Кальвадос, Пикардию и Па-де-Кале, а из Шербура по направлению к западному берегу Нормандии отправился старый французский крейсер «Жюль Фламбо». Как позднее утверждалось, речь шла исключительно о том, чтобы присутствие крейсера оказало умиротворяющее воздействие как на местное население, так и на саламандр. «Жюль Фламбо» остановился в полутора милях от залива Басс-Кутанс; с наступлением ночи капитан приказал – для усиления умиротворяющего воздействия – пускать цветные ракеты. Множество людей столпились на берегу, чтобы стать свидетелями прекрасного зрелища, как вдруг они услышали резкое шипение, и рядом с носовой частью корабля взметнулся вверх огромный столб воды. Крейсер накренился – и в этот момент грянул оглушительный взрыв. Было очевидно, что крейсер тонет, через четверть часа на место происшествия уже примчались на помощь моторные катера из соседних портов, однако помощи не потребовалось: кроме трех матросов, погибших непосредственно при взрыве, остальной команде удалось спастись. «Жюль Фламбо» пошел ко дну спустя пять минут после того, как его капитан последним покинул палубу с достопамятными словами: «Ну что же тут поделаешь».
Официальное сообщение, выпущенное в ту же ночь, гласило, что «старый крейсер „Жюль Фламбо“, который, как известно, в любом случае подлежал списанию в ближайшие недели, в ходе ночного рейса наскочил на рифы и затонул вследствие взрыва котлов». Газеты, однако, этим не удовлетворились; в то время как полуправительственная печать утверждала, что крейсер подорвался на недавно установленной германской мине, оппозиционные и зарубежные газеты выходили с огромными заголовками:
ФРАНЦУЗСКИЙ КРЕЙСЕР ТОРПЕДИРОВАН САЛАМАНДРАМИ!
ШОК! ЗАГАДОЧНОЕ СОБЫТИЕ
У НОРМАНДСКОГО ПОБЕРЕЖЬЯ!
ВОССТАНИЕ САЛАМАНДР!
«Мы требуем к ответу, – яростно взывал в открытом письме депутат Бартелеми, – тех, кто вооружил животных для стрельбы в людей, кто отдал в лапы саламандр бомбы, которыми они убивают французских крестьян и детей, занятых невинными играми, тех, кто выдал морским монстрам наисовременнейшие торпеды, чтобы они могли топить с их помощью французский флот, когда им заблагорассудится. Я повторяю: мы требуем их к ответу; они должны предстать перед судом по обвинению в убийстве, пусть их судит трибунал за измену родине, пусть выяснится, сколько им заплатили оружейные компании за то, что они снабжают морскую нечисть оружием против цивилизованного человечества!» – и так далее. Попросту говоря, настала всеобщая паника, люди собирались на улицах, начали сооружаться первые баррикады, на парижских бульварах разместились сенегальские стрелки, составив винтовки в козлы, а в предместьях расположились танки и бронемашины.
В эту минуту в палате депутатов взял слово морской министр Франсуа Понсо, бледный, но полный решимости, и заявил: «Кабинет принимает на себя ответственность за вооружение саламандр на французском побережье винтовками, водными пулеметами, подводными батареями и торпедными аппаратами. Однако, между тем как французские саламандры располагают только легкими орудиями малого калибра, немецких саламандр вооружают тридцатидвухсантиметровыми подводными мортирами; если на французском побережье подводные склады ручных гранат, торпед и взрывчатки расположены в среднем с интервалами в двадцать четыре километра, то на итальянском побережье подобные склады располагаются через каждые двадцать, а на германском – через каждые восемнадцать километров. Франция не может оставить – и не оставит – свои берега беззащитными. Франция не может отказаться от вооружения своих саламандр». Далее министр заявил, что распорядился самым тщательным образом выяснить, кто виноват в трагическом недоразумении на побережье Нормандии. Вероятно, саламандры приняли цветные ракеты за сигнал к началу военной операции и начали защищаться. Командир крейсера «Жюль Фламбо» и префект Шербура уже уволены; особая комиссия выясняет, как владельцы водных сооружений в регионе обращаются с трудящимися саламандрами; в будущем в этом отношении будет введен строгий контроль. Правительство глубоко скорбит о человеческих жертвах: юные национальные герои Пьер Кажюс, Марсель Берар и Луи Кермадек будут посмертно награждены орденами, похоронены за счет государства, а их родителям назначат почетную пенсию. В высшем руководстве французского военно-морского флота произойдут значительные перемены. Как только кабинет сможет сообщить более подробные известия, он поставит в парламенте вопрос о доверии себе. Пока же он объявляет о своем непрерывном заседании.
Между тем газеты – в зависимости от своей политической позиции – требовали карательного, истребительного, колонизационного или крестового похода против саламандр, всеобщей забастовки, отставки правительства, ареста владельцев саламандровых промыслов, ареста коммунистических лидеров и агитаторов и множества других подобных спасительных мер. Ширились слухи о возможном закрытии побережья и портов; люди начали массово закупать продукты, так что цены на все товары начали расти с головокружительной скоростью; в промышленных районах начались волнения против дороговизны; на три дня закрылась биржа. Короче говоря, речь шла о самой тревожной и напряженной ситуации за последние три-четыре месяца. И тут в ход событий ловко вмешался министр земледелия М. Монти. Он распорядился, чтобы на французском
Глава 3
Инцидент в проливе Ла-Манш
Спустя короткое время после вышеописанных событий бельгийский пассажирский пароход «Уденбург» направлялся из Остенде в Рамсгейт. Когда он находился на середине пролива Па-де-Кале, вахтенный офицер заметил, что в полумиле к югу от обычного курса «что-то происходит в воде». Поскольку он не мог разглядеть, не тонет ли там часом кто-нибудь, то приказал подплыть поближе к этому месту, где сильно бурлила вода. Около двухсот пассажиров с наветренного борта стали свидетелями удивительного зрелища: то здесь, то там из глубины моря вертикально вырывались фонтаны воды, то здесь, то там вода выбрасывала что-то похожее на черное тело; при этом поверхность моря в радиусе около трехсот метров дико бурлила и клокотала, а из глубины доносился сильный грохот или гул, «как будто бы под водой извергался небольшой вулкан». Когда «Уденбург», сбавив ход, подошел к этому месту, внезапно где-то в десяти метрах от его носа выросла огромная крутая волна и загремел ужасный взрыв. Пароход страшно бросило вверх, на палубу хлынула почти кипящая вода, а вместе с ней на носовую часть палубы рухнуло большое черное тело, извивающееся и полушипящее, полусвистящее от боли; это была саламандра, вся израненная и ошпаренная. Вахтенный офицер скомандовал задний ход, чтобы пароход не оказался прямо посередине этого извергающегося ада; но тут взрывы начались со всех сторон, так что поверхность моря покрылась частями тел разлетевшихся на куски саламандр. Наконец судно удалось повернуть, и «Уденбург» на всех парах устремился к северу. В этот момент примерно в шестистах метрах за его кормой прогремел ужасающий взрыв, и из моря вырвался гигантский, высотой метров сто, столб воды и пара. «Уденбург» направился к Гарвичу, рассылая во все стороны радиограмму: «Тревога, тревога, тревога! На линии Остенде – Рамсгейт большая опасность подводных взрывов. Мы не знаем, что это. Советуем всем судам обойти это место!» По-прежнему вокруг гудело и громыхало – как во время морских маневров; однако ничего нельзя было разглядеть из-за фонтанов воды и пара. Из Дувра и Кале к этому месту уже на всех парах спешили миноносцы и тральщики, мчались эскадрильи военных самолетов; но когда они туда прибыли, то нашли только морскую гладь, мутную от желтого ила и усеянную оглушенными рыбами и растерзанными телами саламандр.
Сперва говорили, что в проливе взорвались какие-то мины; но когда оба берега Па-де-Кале были оцеплены войсками и когда британский премьер – это был четвертый подобный случай в истории – прервал в субботу вечером свой уик-энд и стремительно вернулся в Лондон, то стали догадываться, что речь идет о событии весьма серьезного международного значения. Газеты распространяли самые пугающие слухи, однако на сей раз, как ни удивительно, далеко отстали в своих предположениях от того, что произошло в действительности: никто так и не догадался, что на протяжении нескольких кризисных дней Европа, а с ней и весь мир стояли на пороге военного столкновения. Лишь несколько лет спустя, после того как член тогдашнего британского кабинета сэр Томас Мэльберри проиграл выборы в парламент и вследствие этого опубликовал свои политические мемуары, появилась возможность узнать, что же происходило тогда на самом деле; однако в то время это уже никому не было интересно.
Если говорить коротко, то произошло вот что. Как Франция, так и Англия начали – каждая со своей стороны – сооружать в проливе Ла-Манш подводные саламандровые крепости, которые в случае войны могли бы закрыть для движения судов весь пролив; впоследствии обе державы, конечно, обвиняли друг друга в том, что начала этим заниматься другая сторона. Более правдоподобно, однако, что они обе приступили к фортификационным работам одновременно, опасаясь, что соседняя братская страна получит превосходство. Как бы то ни было, под гладью пролива Па-де-Кале вырастали друг против друга две огромные бетонные крепости, вооруженные тяжелыми орудиями, торпедными аппаратами, окруженные минными полями и вообще снабженные всеми наисовременными достижениями, до которых к тому времени дошел человеческий прогресс в области военного искусства. С английской стороны эта страшная глубинная крепость была занята двумя дивизиями тяжелых саламандр, к которым прилагалось около тридцати тысяч саламандр-рабочих; с французской стороны были дислоцированы три дивизии первоклассных военных саламандр.
Как представляется, в день начала кризиса на дне моря посреди пролива дружина британских рабочих саламандр встретилась с французскими саламандрами, и между ними произошло какое-то недоразумение. С французской стороны утверждалось, что их мирно работавшие саламандры подверглись нападению саламандр британских, которые хотели их прогнать; британские вооруженные саламандры при этом якобы пытались захватить нескольких французских, которые, естественно, стали сопротивляться. Тогда британские военные саламандры начали забрасывать французских рабочих саламандр ручными гранатами и палить по ним из минометов, так что французские саламандры были вынуждены применить огнестрельное оружие. Французское правительство считает себя вынужденным требовать от правительства его британского величества полного удовлетворения и оставления спорного подводного участка, а также гарантий, что подобные инциденты не будут повторяться.